|
личная склонность к сомнениям, которая вела его к нарастающему подозрению, что его жизнь была ошибкой. Если так, то все Савно, оставаться в Лондоне или переехать в Нью-Йорк. Отстранившись от Гурджиева (он отклонил приглашение посетить Париж) {6}, Успенский продолжал верить в его Учение тридцать лет, и все эти годы он считал, что его Учитель поддерживает - или когда-то поддерживал - связь с неким глубоким духовным источником. Теперь он не был уверен в этом. Его ученики продолжали верить в существование такого источника, но сам Успенский сомневался. Невозможно сказать наверняка, как или почему так получилось: пересмотрел ли он свои убеждения или сомнения, которые он преодолевал в течение всей жизни, одержали над ним победу, когда его тело предательски ослабело из-за возраста и увлечения спиртным. Такая перемена болезненна для учителя, но для учеников она катастрофична, особенно если они привыкли подчиняться железной дисциплине. В последнем цикле шести собраний, которые прошли в Лондоне и на которых присутствовало более трехсот человек - полный состав Историко-психологического Общества, как Успенский окрестил эту группу перед войной {7}, - он отвечал на вопросы через ученицу-посредницу. Иначе встреча прошла бы как обычно - аудитория тихо сидела в течение долгих минут, пока учитель медленно поднимался на помост, опираясь на трость, а затем присутствующие задавали свои вопросы явно враждебно настроенному Учителю. Посредница сама отклонила часть таких как "непонятные" - новое преломление обычной ситуации, когда на банальные вопросы следовали загадочные ответы. Затем Успенский отказался отвечать на большинство вопросов, которые она ему передала, но, когда прозвучали вопросы, касавшиеся Школы, Источника и Системы, он просто вышел из себя и объявил, что Системы нет, что язык, который он использовал в течение десятилетий - бессмыслен, что ни Школа, ни Источник не существуют и что единственный путь - это — 388 —
|