|
шалуны нередко приветствовали Кришнамурти стишками вроде таких: Трусливый, трусливый пирог, Лицо черно, как сапог, И волосы тоже черны, Трусливый, трусливый пирог {5}. Кришнамурти не обижался. Летьенсы стали его приемной семьей, и в разные периоды он сближался то с Барбарой, то с Робертом и Мэри, хотя только со своим братом он чувствовал себя непринужденно. Нитья был единственным связующим звеном с прошлым, с покойной матерью, которую он звал во время болезни. Семья Летьенсов оставалась его единственной опорой, поскольку Ледбитер был в Австралии, а Анни в Индии, и Кришнамурти больше не мог полагаться на их помощь. В каком-то смысле это было к лучшему. Вряд ли он когда-нибудь особенно любил старика, а обстоятельства все больше отдаляли их друг от друга. Хотя на людях он всегда признавал авторитет Ледбитера в вопросах теософии, его раздражало самовластное поведение Учителя. Анни также оказывала далеко не лучшее влияние, отчасти из-за того, что сама легко поддавалась чужим влияниям - особенно Ледбитера - и с готовностью принимала советы по воспитанию Кришнамурти; отчасти из-за того, что была занята собственными проблемами и не уделяла особого внимания конкретным людям. Б последние годы ее жизни Кришнамурти называл ее "амма" ("мать") и был лично предан ей, хотя у них существовали идейные разногласия. Основная трудность для него состояла в общении с другими людьми, особенно с девушками его возраста. Несмотря на общепризнанный факт, что он должен соблюдать обет безбрачия, некоторые девицы стремились привлечь его внимание, и он, может быть, и хотел бы ответить им взаимностью. Теософы иронически называли этих девушек "гопи" - по названию пастушек, которые прислуживали богу Кришне в индуистской мифологии. Одна из них даже заявляла, что является реинкарнацией ЕПБ, очевидно желая придать своему увлечению законный характер. Его разочарования, сомнения и огорчения усугублялись стремлением — 243 —
|