привычку надолго уезжать за границу, оставляя своих помощников расхлебывать финансовые и хозяйственные проблемы, возникшие по ее вине. А возвращаясь, она заставляла их проводить сложные ритуалы, единственной целью которых было прославление Пурпурной Матери. Эти церемонии обязаны были посещать все обитатели Пойнт-Лома; одеваться им следовало при этом в нелепые греческие одеяния - всем, кроме самой Тингли, которая всегда наряжалась по моде. Общинники возмущались и бунтовали, а некоторые даже покидали Пойнт-Лома. Один разочарованный последователь Тингли подытожил чувства многих своих единоверцев по поводу "этого капризного Восточного Двора на Пойнт-Лома... Некоторое время я все это выдерживал. Я носил в ее присутствии длинные юбки и нелепые шляпы и пытался участвовать в дурацких церемониях, веря, что в них есть какой-то смысл. Но очень скоро я понял, в чем состоит этот смысл: все мы должны ползать перед миссис Тингли на четвереньках..." {9}. К началу Первой мировой войны дела общины уже неостановимо катились под гору. Школы на Кубе закрылись, попытка производить шелк на Пойнт-Лома оказалась неудачной, сады пришлось вырубить из-за недостатка средств, строительные работы почти прекратились. Впрочем, Пурпурная Мать продержалась еще пятнадцать лет, опираясь на веру в свои силы и на необходимость соперничества с Анни Безант. Всего через несколько лет после смерти Тингли община прекратила свое существование. И стало понятно, что энергия и честолюбие Тингли не только воздвигли Пойнт-Лома, но и разрушили его. Тем временем Анни Безант обрела нового помощника. Ее дружбе с Чакраварти мешала неспособность Анни разделить его рьяный индийский национализм, а также то, что он был женат. Подобно Кэтрин Тингли, миссис Безант мечтала о мужчине, который стал бы для нее одновременно мужем и сыном; но у нее была более чувствительная и ранимая душа, чем у Пурпурной Матери, и желания ее были, соответственно, более утонченными. Тингли либо становилась госпожой над мужчиной, либо прогоняла его. А Безант нуждалась в сотрудничестве с — 139 —
|