|
как основа актуальной картины мира |
268 |
||
|
3.9. |
Новый гилозоизм |
273 |
|
|
3.10. |
Мир в единстве синергетического целого и меняющегося, хаотического, неравновесного |
281 |
|
|
ЗАКЛЮЧЕНИЕ |
285 |
||
|
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ |
286 |
ВВЕДЕНИЕ
Глубокий след в мышлении представителей естественных наук до сих пор оставляет античная метафизика. Она является питательной почвой для различных метафизических течений Нового времени. Направления исторически сложившихся метафизических концепций в естествознании можно с достаточной степенью условности разбить на три главных потока. Первое и самое плодотворное направление обозначил Аристотель.
МЕТАФИЗИКА АРИСТОТЕЛЯ
Как творение философской мысли, метафизика Аристотеля начинается с Книги Первой (А) следующими словами: «Все люди от природы стремятся к знанию»[1]. Это заведомая ложь с точки зрения поэта Ф.И. Тютчева и Р.А. Аронова [2], так как все люди лгут, когда говорят или пишут. Феномен этой склонности ко лжи не поддается пониманию, значит изречение античного мыслителя метафизично уже само по себе. Но можно считать, что не все люди стремятся к знанию – агностик к знанию не стремится, а убегает от него. Матерый метафизик знание, если оно у него есть, прячет внутри себя, в извилинах головного мозга – на то они и извилины. Но какие знания наш метафизик прячет, известно только ему. Остальные люди пользуются знаниями как продуктом информационных процессов, присутствующих в обществе и своим присутствием это общество создающих. Таким образом, матерый метафизик (он же принципиальный лжец) находится вне общества – он над ним «возвышается» как над той природой, которая его создала. В этом плане метафизик еще и метачеловек, то есть сверхчеловек, обреченный на отрицание его миром и на самоотрицание. Отсюда вывод: ложь является крайней степенью метафизики. А раз все люди лгут, кроме, как мы надеемся, Ф.И. Тютчева и Р.А. Аронова, то они – метафизики.
С другой стороны, истина внутри субъекта познания и ложь вне его – это разновидность кантианства, переходящая в заболевание метаэгоцентризмом. Матерый метафизик превращается в непостижимого «трансцендентального» субъективного идеалиста. В итоге получается хороший окрас гносеологии, достойный кисти импрессионистского абстракциониста сюрреалистического ингредиента в постмодерне.
Но выверты метафизической мысли homo беспредельны. О них еще будет сказано и написано немало в будущих веках. Сейчас же мы попытаемся нащупать квинтэссенцию метафизики Аристотеля.