Грязь, пот и слезы

Когда я оказался по ту сторону Желтой Ленты, передо мной открылся более пологий снежный траверс. В конце его начинались Женевские скалы – могучий скальный контрфорс, что вел к лагерю 4.

Мы неуклонно шли все выше, словно в гипнотическом трансе, почти автоматически отслеживая точность постановки ног на неровную и коварную почву. Я люблю это состояние.

Поднимаясь по Женевским скалам, я видел немного ниже себя Джеффри, а за ним – Грэхема, Алана, Нейла и Майкла. Я шел размеренным темпом и через час оказался как раз под небольшим карнизом. За гребнем меня ожидала зловещая Южная седловина.

Мне очень хотелось увидеть это место, о котором я столько слышал и читал. Самый высокогорный лагерь в мире, на высоте двадцать шесть тысяч футов – в глубине мертвой зоны Эвереста.

Я всегда внутренне вздрагивал, слыша это название. Обычно альпинисты склонны приуменьшать трудности, а здесь поступили совсем иначе, и это меня настораживало.

Отбросив эту мысль, я преодолел несколько последних футов и забрался на самый гребень. Стоя там, я оглянулся вокруг и мог бы поклясться, что передо мной расстилалась панорама почти половины земного шара.

Плотный слой облаков плыл подо мной, скрывая от взгляда нижнюю часть склона. А над облаками до самого горизонта простиралось огромное темно‑синее небо.

Приток адреналина влил в меня силы, и я двинулся дальше. Я входил в другой мир.

Южная седловина – это обширное горное плато размером приблизительно с четыре футбольных поля, со следами пребывания всех прежних экспедиций.

Именно здесь в 1996 году, во время страшного урагана, мужчины и женщины отчаянно пытались найти свои палатки. И тела тех несчастных, кому это не удалось, до сих пор лежат здесь, под толстым слоем льда и снега. Тоскливо и грустно было думать, что родственники погибших никогда не смогут посетить их безымянные могилы.

Это плато, затерянное высоко в горах, доступное только самым сильным и мужественным восходителям, внушает зловещий, сверхъестественный ужас. Вертолеты с огромным трудом приземляются даже в базовом лагере, не говоря уже о Южной седловине.

Никакие деньги не в состоянии заманить сюда человека. Он может оказаться на этой высоте только по своей воле. И это было как раз по мне.

Поднялся сильный порывистый ветер, он прорывался сквозь гребень и ожесточенно трепал порванные полотнища рухнувших палаток.

Возникло ощущение, что гора подбадривает меня, повелевает идти дальше.

Часть четвертая

Вера и страх

могут ВОЙТИ

в гавань твою,

Но только ВЕРЕ

ПОЗВОЛЬ