|
В новой Программе партии намечен целый ряд мероприятий для дальнейшего расцвета литературы, искусства и культуры, для еще большего повышения многообразия и богатства духовной жизни советских людей. Уже сейчас многомиллионный голос советского читателя звучит в полную силу в его письмах к писателю, на разнообразных читательских конференциях. Этот голос ободряет и осуждает и часто ободряет тем самым, что осуждает. Он несет с собою искреннее и открытое восприятие замысла произведения, его образов, сюжета, языка. Когда участники похода Ковтюха, прочтя «Железный поток», спросили: «А товарищ Серафимович в какой части у нас был?», автор имел основание заключить: «Значит, правдиво написано...» Эти читатели были возмущены тем, что Кожух выпорол партизан, и Серафимович, отстаивая сначала свою правоту с точки зрения исторической правды, затем согласился с читателями во имя правды художественной: «Прочитал я им эту главу, вижу — кучка красноармейцев поднимается и уходит. Возмущены: «Как так — драли? Это оскорбительно». Я говорю им: «Милые товарищи, не забывайте, что это были партизаны в начале революции; дисциплина тогда только внедрялась, и установить ее было нелегко. Случалось, что прибегали к строжайшим мерам, но все-таки боролись с грабежами и насилиями...» Однако же в конце концов я согласился с ними. Они были правы: художественно правдивее, вернее, если сцены порки не будет. Ведь что нужно было показать и в чем убедить, что масса безропотно подчинялась дисциплине? Это — достигнуто. Я был очень благодарен красноармейцам. «Правильно, — говорю, — ребята. Изменить надо». Такой диалог между писателем и его читателями был бы, конечно, невозможен до Октября. И не потому только, что «партизаны» не могли тогда иметь права голоса. В спор с автором «Железного потока» вступали люди, боровшиеся с оружием в руках за советский строй, люди, возмущенные самым фактом унижения человеческого достоинства. Они утверждали, что не все случившееся в действительности достойно быть запечатленным в художественном произведении. В разговоре о «Железном потоке» раскрылся новый социальный тип читателя, и раскрылся он не однажды. В довольно близкой к этому ситуации Николай Островский отказался «посчитаться» с пожеланиями читателей. В любопытнейшем письме к читательнице «Как закалялась сталь», комсомолке Харченко, Николай Островский говорил: «Вы протестуете против того, что автор романа «Как закалялась сталь» так безжалостно искалечил одного из героев — Павла Корчагина. Ваше движение протеста я понимаю. Так и должна говорить молодость, полная сил и энтузиазма. Герои нашей страны — это люди, сильные душой и телом, и будь это в моей воле, то есть создай я Корчагина своей фантазией, он был бы образцом здоровья и мужества. К глубокой моей грусти, Корчагин писан с натуры». — 42 —
|