|
77 цип единства сознания и деятельности» представлял собой скорее требование, чем его реализацию (1959а).Понятия «сознание» и «деятельность» не были в нем достаточно дифференцированы и определены, они связывались чисто внешне, без определения характера их взаимоотношений. Преодолеть трудности, возникающие на пути реализации данного принципа, было невозможно и прежде всего потому, что субъективное отражение продолжало пониматься только как идеальное. Оно понималось, по выражению С. Л. Рубинштейна, как нечто переходящее в процессе осознания мира в человека и приобретающее в нем идеальную форму существования; затем это нечто при реализации помыслов субъекта, через его действие, каким-то образом должно было вновь перейти в окружающий мир и снова приобрести в нем материальную форму существования (Рубинштейн, 1959а). Такое понимание содержало в себе недопустимое смешение гносеологического и онтологического направлений исследования, подмену психологических понятий гносеологическими. Весьма показателен в этом смысле сам характер попыток установить психологические взаимоотношения между психикой и деятельностью. Эти попытки шли чаще всего по линии «гносеологического детерминизма». Основной их задачей было указать на то, что первично и что вторично, что отображается и что является отображением. Иначе говоря, здесь явно, хотя и неосознанно, намечалась тенденция к отказу от онтологического анализа психики и к переходу в план основного философского вопроса. Поставленная проблема решалась примерно так: деятельность человека обусловливает формирование его психики, а последняя, осуществляя регуляцию человеческой деятельности, является условием ее выполнения. Необходимо специально отметить, что в этом положении заключено много ценного. Но, поскольку психика в данном случае понималась как идеальное сознание (т. е. как гносеологическая категория), никаких специфических онтологических характеристик психики дать было, естественно, невозможно и нельзя было представить, как идеальное могло осуществлять какую-либо регуляцию, как идеальное могло приводить к действию. Пресловутая психофизическая проблема Декарта о соотношении нематериальной души и материального тела сохраняла силу. Поэтому фактически понятие психики оставалось здесь лишь формальным включением, а его конкретное использование в приложении данного принципа к построению психологического эксперимента ничем не отличалось от интроспекционистского подхода, от подхода эмпири ческого параллелизма. Поскольку материальная деятельность человека и идеаль ная психика оказывались образованиями, непосредственно несопоставимыми, а формально примат почти во всех психологических исследованиях принадлежал «психике», «психика» и дея. тельность разрывались. Психика (в контексте деятельности) — 71 —
|