|
Однако каждому хорошо известно, насколько несовершенным бывает иногда особенно первый вариант объективации решения проблемной ситуации. С достаточной отчетливостью объектив* руются лишь те стороны изменений в стру ктуре .объекта, которые явились прямым результатом действия субъекта, т. е. ока-зались соответствующими его предвидению, сознательно намеченной цели. Косвенные изменения улавливаются далеко не во всех условиях. Логическое решение (если его даже удалось как-то сформулировать средствами естественного языка, т. е. выразить в речи) оказывается к тому же размытым индивидуальными особенностями строя базальных компонентов системы вторичных моделей. И надо еще потратить немало труда, чтобы удалить из него субъективную примесь. Для этого лучше всего, конечно, использовать возможность компетентного научного коллектива, члены которого обладают различным индивидуальным строем системы базальных компонентов моделей, что существенно облегчает выработку объективированного инварианта. Итак, психологическое выступает как логическое, когда оно, будучи объективированным, может быть выведено за пределы взаимодействия субъекта с объектом и использовано, минуя такой процесс. В равной мере и логическое может выступать как психологическое, когда знаковая модель, включаясь во взаимодействие субъекта с объектом, превращается в модель означенную, кото- 175 рая оказывается одним из условий — средством — регуляции действий субъекта, делающим его мышление логичным. Логика изучает логическое за пределами его психологической метаморфозы. Логика изучает познание, представленное знаковыми моделями, она абстрагируется при этом от взаимодействия субъекта с объектом, в итоге которого данные модели, возникают. Логика изучает наиболее -общие отношения вещей, отображенные в знаниях, выраженных в знаковой форме. Поэтому в логическом анализе и исчезают изображения вещей, их место занимают символы. Логика, таким образом, абстрагируется и от самих вещей, рассматривая лишь их отношения. Животные, имея аналоги знаний, не испытывают нужды в логике. Это возможно лишь потому, что каждый акт их поведения подвержен непосредственному контролю со стороны вещей— оригиналов. Поведение животных никогда не отделяется от конкретных непосредственных условий его среды. Оно не может совершаться, например, во внутреннем плане, «в уме», оно не включает в себя действий с объектными моделями. То же самое можно сказать и о непосредственно чувственном познании человека. Однако специфическая мощь интеллекта человека состоит помимо всего прочего в том, что на высшей ступени познания человек способен исследовать предметы и явления не только непосредственно, но и опосредствованно, путем изучения их объектных моделей. — 166 —
|