Люди чрезвычайно отличаются один от другого по умению расшифровывать человеческое поведение - выделять в нем «системные элементы» - и видеть глубины внутренней жизни человека - его душу. Мерой такого уменья в решающей степени определяется уровень квалификации (вооруженность) художника, профессия которого связана с воплощением человеческой души. Относится это, очевидно, и к режиссеру. Текст пьесы он расшифровывает прежде всего в своем воображении. То обстоятельство, что для расшифровки ему дан только текст высказываний, предоставляет ему значительную свободу и открывает в самой расшифровке возможности созидания собственного толкования. Поскольку эти возможности реализованы, постольку режиссура выступает искусством. Чем больше <...> истолкований, - пишет Ю.М. Лотман, -тем глубже специфически художественное значение текста и тем дольше его жизнь. Текст, допускающий ограниченное число толкований, приближается к нехудожественному и утрачивает специфическую художественную долговечность (что, конечно, не мешает ему иметь этическую, философскую или политическую долговечность, определяемую, однако, уже совсем иными причинами)» (164, стр.90). «Неискусство» - взаимодействие людей, их борьбу, изображенную в пьесе, - режиссура реализует «наилучшим образом», воплощая для этого с наибольшей полнотой, ясностью и точностью душу каждого участвующего в ней в мотивировках его поведения, в структуре его потребностей. Спектакль делается «уроком расшифровки» человеческой души. А так как уменье расшифровать ее есть вооруженность человека и каждый заинтересован в ней, то «урок» этот есть в то же время развлечение. Поэтому зрелище - жизнь человеческого духа, расшифрованная и ярко выраженная душевная жизнь значительных людей - привлекает зрителей и служит удовлетворению их потребности познания и потребности в вооруженности. Чтобы быть искусством, режиссерская расшифровка текста пьесы должна быть ее художественной критикой в рассмотренном выше смысле. Это значит, что расшифровка эта не похожа на педантический подстрочный перевод. Многозначность проявлений души человеческой в высказываниях обрекла бы такой перевод на бессмысленность. Он требует, помимо внимания к мелочам и оттенкам в высказываниях, помимо чуткости к наблюдаемому, еще и смелости в созидании объекта наблюдений и изучений средствами своих собственных представлений о душе человеческой. Иначе говоря, для успеха режиссерской расшифровки пьесы необходимо не только умение шифровальщика, но и догадка о целом, сопутствующая детальному переводу и даже его предвосхищающая. Только «угаданное» целое, возникшее в воображении и мысли режиссера на основании его личных потребностей, жизненного опыта и знаний, может привести к точности в расшифровке частностей. — 382 —
|