Искусство толкования. Часть 2.

Когда сорняки вырастают на грядке, их в том не обвиня­ют. Их выпалывают. Если орудие изнашивается или ломается, ему не делают выговора. Его ремонтируют или выбрасывают и заменяют. В нечто подобное превращается тогда и нрав­ственность.

Преступление и вина

. Человеческое сознание не может примириться с отрицани­ем добра и зла в поведении людей, с отрицанием ответствен­ности человека за свои поступки и с отрицанием нравствен­ных оценок вообще, как того, казалось бы, требует логика. Но если все в мире закономерно и происходит по необходи­мости, то это относится и ко всем суждениям любого челове­ка. Значит, представления о свободе воли и представления о неправомерности этих представлений столь же закономерно необходимы. А можно ли заблуждение необходимое и неиз­бежное называть «заблуждением»? Ведь «заблуждение» предпо­лагает возможность перехода от ложного к истинному.

Вл. Соловьев цитирует Блаженного Августина (354-430 г. н.э.): «<...> когда защищаешь свободу воли, то кажется, что отрица­ешь благодать Божию, а когда утверждаешь благодать, то кажется, что упраздняешь свободу» (259, стр.277). Гамлет го­ворит: «Надо быть выше суеверий. На все господня воля. Даже в жизни и смерти воробья». Свобода воли так же про­тиворечит всемогуществу Божию, как и детерминизму, на ко­тором строится всякая материалистическая наука. Но и без свобо­ды воли невозможно... Л.Н. Толстой записал: «Очень важно: свобода воли есть сознание своей жизни. Свободен тот, кто сознает себя живущим» (277, т.52, стр.47).

Отказ от представлений о свободе воли труден, кажется противоестественным; отказ от детерминизма практически невозможен - это был бы отказ от всех знаний, приобретен­ных каждым человеком с начала его сознательной жизни. Значит, первый отказ, в сущности, неизбежен. Он подобен происшедшему в XVI в. отказу от представлений о движении Солнца вокруг Земли.

Для большинства людей подобные смены представлений (норм познания) не имеют практического значения, поскольку речь идет о познании бескорыстном. Не все ли равно челове­ку, что его поступки не могут быть иными, чем они есть, если все и всегда так же детерминировано в полной мере? Ведь закономерные связи, вследствие которых происходит все, что происходит, столь сложны, многочисленны и многообраз­ны, что существуют они или нет, они все равно не могут быть никому до конца известны. Поэтому отказ от индетер­минизма практически не должен и не может отразиться на неожиданности возникающих у человека побуждений и на непосредственности его восприятий. Число случайностей не уменьшается от знания того, что любая из них возникает только на пересечениях закономерностей. Никому не приносят ущерба и выражения благодарности за поступок, который не мог не быть совершен, так же как не могло не произойти это проявление благодарности.