|
Но я тогда еще не знал, что меня впереди опять ждет непреодолимое испытание и препятствие. Когда книга была напечатана и когда мне позвонили с типографии и сказали: «Забирайте», забрать мне ее было некуда. Я приехал к директору типографии, упал к нему в ножки и попросил, чтобы книга какое‑то время полежала у них на складе. К моему счастью, он согласился. Я подписал договор с «Союзпечатью», которая была тогда абсолютным монополистом и владельцем книжных и газетных киосков и ларьков, отвез им какое‑то количество экземпляров и, с нетерпением потирая руки, ждал золотого дождя, золотого потока. Я уже мечтал о том, куда их буду вкладывать, куда буду тратить. Но проходит неделя, и мои мечты испарились как снег в жаркий полдень. Я столкнулся с жестокой реальностью. Мощнейший удар в челюсть, мощнейший удар по голове, да еще мощнейший удар в живот. Первый удар – я не получил практически ни копейки, потому что продано было очень мало экземпляров. У меня 40 000, а за неделю продалось всего лишь 60 экземпляров. Второй удар – мне нужно отдавать деньги за напечатанные книги, и мне, по всей видимости, придется продать все, что у меня есть, включая квартиру. Но где я буду жить, где будет жить моя семья, на чем я буду ездить? И третий удар, который я получил, – часть магазинов вообще не отдали ни копейки. Придумали всякие причины и не вернули ни одной копейки. Проще говоря, кинули меня или хотели кинуть. Да, в мечтах подниматься к звездам очень легко, но и падать очень больно. Мое состояние можно назвать было одним словом – «шок». Такой ход дела, такие обстоятельства на какое‑то время меня просто вырубили. Я действительно, как боксер‑тяжеловес, ушел в глубокий нокаут. Только в отличие от боксера на ринге ко мне никто не подбегал, не совал нашатырный спирт и не помогал мне подняться. Да, была хоть какая‑то машина, однокомнатная квартирка, была хоть какая‑то надежда, а после своего бездумного шага я вообще все потерял. Сколько же лет мне надо работать тренером, чтобы отдать все долги, которые свалились на мою голову, – тоскливо размышлял я ночами. Но в этот раз я был умней и никому ничего не говорил. Мне хватило уже первого опыта тех едких насмешек, тех издевательств, которые я слышал от своих друзей и от своих знакомых. Но от этого, поверьте, мне легче не стало. Боксеру, который находится в бессознательном состоянии, абсолютно наплевать, смеются над ним или нет, радуется публика, грустит или скучает. Я просто был в шоке. В полном нокауте. — 95 —
|