Путь к уверенной жизни

Мой друг Гроув Паттерсон, редактор ToledoBlide, один из самых известных редакторов Америки, говорит, что часто становился жертвой самобичевания. Он мог не спать всю ночь, терзаясь мыслями о том, почему он сделал то и не сделал этого. Но он нашел решение. Если он был не в состоянии что-то изменить, он просто забывал об этом, говоря себе: «Ну и пусть!» «Это странным образом успокаивает», — говорит Гроув Паттерсон. Еще бы! Это освобождает разум от нагромождения былых поступков, которые, правильные или неправильные, уже совершены.

Что бы ни случилось, мы можем сделать лишь две вещи: выполнить все от нас зависящее и забыть об этом. Представьте себе, что ваше прошлое осталось лежать позади, а вы с каждым днем уходите все дальше и дальше, и вот оно уже полностью скрылось за горизонтом. Если вы так не делаете, вы ограничиваете свои возможности. Если вдобавок к текущим проблемам в памяти создается нагромождение из ваших прошлых действий, которые уже неактуальны, вы будете едва тащиться по жизни, сгибаясь под непосильной ношей.

Однажды ко мне пришел офицер. Он шагал по моему кабинету из угла в угол и рыдал. Это был крупный, симпатичный человек. Я сказал ему: «Поплачьте», — и вышел из комнаты. Когда я вернулся, он промолвил: «Я не мог больше жить».

Было видно, что в последнее время он много пил.

— Я думал, что буду пить и забуду об этом, — объяснил он, — но не получается. Сегодня я сел в такси и говорю: «Вези меня в церковь». А таксист спрашивает: «В какую?» «Безразлично, — ответил я, — в любую». «Католическую или Протестантскую?» «Лучше в Протестантскую, а вообще мне все равно — в любую, лишь бы в Храм Божий».

И таксист привез его к нашей церкви.

— Так что же все-таки произошло? — спросил я.

— Нет, я просто не создан для военной службы, — ответил он. — Ненавижу ее, ненавижу! Я, вообще-то, фермер и всю жизнь мечтал что-нибудь выращивать. Я люблю жизнь и ненавижу войну и разрушение. Я всего навидался, через такое прошел!.. Никак забыть не могу.

— А что самое главное из того, что вы не можете забыть? И он ответил:

— Один американский солдат застрелил другого. Я участвовал в трибунале, н мы проголосовали за смертную казнь. Сколько буду жив, никогда не забуду лица этого мальчишки, когда наш же офицер читал ему смертный приговор.

Было ясно, что у этого офицера будут очень большие проблемы, если он не научится забывать.

— Вы считали, что выполняете свой долг, ведь так? — спросил я.

— Да.

— Мальчик ведь мертв?

— Да.