|
Другой принцип, имеющий фундаментальное значение для сохранения семейного счастья, — решить, насколько сильно вы любите ваших детей. Муж одной знаменитой голливудской кинозвезды в то время, когда многие журналисты судачили, что его жена вот-вот должна с ним развестись (скажу больше — они, пусть и не намеренно, но провоцировали ее на это), сказал мне, что ни о каком разводе не может быть и речи: «У нас ведь есть ребеночек — не резать же его пополам!» Это очень удачное выражение, потому что именно так часто поступают с детьми супруги после развода. Дети действительно оказываются разрезанными пополам — не физически, а эмоционально. По своему многолетнему опыту работы в религиозно-психиатрической клинике я могу утверждать, что многие взрослые, с которыми мне приходилось работать по причине раздвоения личности или других внутри-личностных конфликтов, постоянно преследующих их страхов или комплексов неполноценности, стали таковыми, потому что были детьми разрушившихся браков. Вместо того чтобы эгоистично думать о себе, лучше бы родители думали о будущем своих детей- Человек должен испытывать чувство ответственности. Возможно, если бы родители знали, что в действительности происходит в голове их ребенка, они постарались бы избежать многих ошибок, приводящих к разрушению семьи и причиняющих страдания. При принятии окончательного решения дети должны быть важнейшим и решающим фактором для мужа и жены, если, конечно, они нормальные люди. Когда у супругов появляется ребенок, он важнее, чем их собственное «счастье» (здесь это слово использовано в голливудском смысле). Однажды много лет назад ко мне пришел мальчик-подросток. Ему было лет четырнадцать или пятнадцать, он ужасно волновался. Он вот-вот готов был расплакаться. Когда он сжимал и разжимал ладони, косточки пальцев то краснели, наполняясь кровью, то бледнели. — Я должен поговорить с вами, — нервно выпалил он. — С мамой и с сестрой я поговорить не могу. Я должен все рассказать вам. — Говори, сынок, в чем дело, — сказал я. — Мне ты можешь рассказать все, что тебя беспокоит. — Я... — ему было очень трудно говорить, — я хочу вас спросить, мой папа, он... он... с ним все нормально? — Что ты имеешь в виду? — Я хочу спросить, он, вообще, правильный? То, что они о нем говорят, это ведь неправда? Пожалуйста, скажите мне все! — требовал он. — Я очень уважаю твоего отца. Я не знаю о нем ничего плохого. А что у тебя на уме? — Ну, — сказал он, — понимаете, ребята в школе смеются, все время шепчутся — говорят, он спутался с какой-то женщиной. Но это ведь неправда, да? Неправда? — 122 —
|