|
Если рыцарь веками остается Идеальным Возлюбленным для женщин, то мужчины склонны идеализировать собирательный образ мадонны/блудницы — женщины, сочетающей чувственность с одухотворенностью и невинностью, хотя бы напускной. Вспомним прославленных куртизанок итальянского Возрождения, таких как Туллия д'Арагона. По сути дела, она была не кем иным, как проституткой, как и все куртизанки, но сумела замаскировать свою социальную роль, создав себе репутацию поэтессы, покровительницы искусств и философов. Таких, как Туллия, было принято тогда называть честными куртизанками. Честные куртизанки посещали церковь, однако причины этого были донельзя циничными: все объяснялось тем, что их присутствие на мессе волновало мужчин. Жилища их представляли собой дворцы наслаждений, но особую прелесть им придавали произведения искусства и полки, тесно уставленные книгами — томами Петрарки и Данте. Мужчина мечтал о том, чтобы разделить ложе с женщиной страстной, искушенной, но наделенной наряду с этим идеальными качествами его матери, а также духовным богатством и интеллектом художника. Если обычная проститутка вызывает одновременно и желание, и гадливость, то честная куртизанка превращает занятия сексом в нечто возвышенное и даже невинное, словно все происходит в Эдемском саду. Такие женщины обладают невероятной властью над мужчинами. По сей день они остаются идеалом для многих, хотя бы потому, что общение с ними сулит такое богатство и разнообразие ощущений. Ключ — в их двойственности, в сочетании очевидной восприимчивости к плотским радостям с невинным, одухотворенным видом, чувствительностью и поэтичностью. Смесь низкого и возвышенного куда как обольстительна. Развитие образа Идеального Возлюбленного имеет безграничные возможности, далеко не всегда связанные с эротической сферой. В политике, например, Талейран, по существу, играл роль Идеального Возлюбленного Наполеона. Человек аристократичный, обходительный с дамами — словом, наделенный качествами, отсутствующими у самого Наполеона, он стал для того идеалом и министра, и друга. В 1798 году Талейран, занимавший тогда пост министра иностранных дел Франции, устроил праздник в честь Наполеона после одной из славных военных побед, одержанных полководцем в Италии. До самой смерти Наполеон вспоминал этот бал как самый лучший из всех, на которых ему приходилось бывать. Талейран не побоялся грубой лести, приказав расставить вокруг дома бюсты римских богов и героев и ведя с Наполеоном беседу о возрождении имперского величия древнего Рима. В глазах полководца вспыхнул огонек интереса — и что же, спустя несколько лет Наполеон присвоил себе титул императора, а положение Талейрана после этого еще более упрочилось. Ключом Талейрана к власти оказалось умение разгадать потаенный идеал Наполеона: его мечту стать властителем, диктатором. Талейран просто помог Наполеону понять, что это возможно и осуществимо. Люди, как правило, не могут противиться сладким нашептываниям, которые тешат их самолюбие, ведь эта слабость свойственна почти каждому. Намекните им на что-то вдохновляющее, позвольте заметить, что видите в них какой-то нереализованный потенциал и верите, что их ждет великое будущее,— и очень скоро они будут есть у вас из рук. — 43 —
|