Пособие честолюбца

Письмо 3

Маленький говнюк, ты опять мне не пишешь, а посылаешь меня эсмээсками. Пусть это остаётся на твоей совести. Ей ещё пачкаться и пачкаться.

Видел я тут какую-то твою заметочку об Октябрьском перевороте и дедушке Ленине. Мой маленький дурачок, что ты можешь знать об этом? Тебе всего-навсего двадцать лет, а ты уже считаешь, что держишь Ильича за яйца?

Видишь ли, история всегда есть, была и будет предметом бесстыдной фальсификации. Но ты этого не поймёшь, если не будешь или постоянно думать об этом, или тебе кто-то подскажет такой ракурс. Я тебе подсказываю. Но сначала о главном.

По молодости лет ты считаешь себя патриотом страны. Это похвально. Я квасной патриотизм не очень сейчас понимаю; хотелось бы в себе разобраться, за что люблю свою Россию и почему я не свалил отсюда в твоём нежном возрасте.

Что значит для меня Россия? Я родился и вырос в Москве на Арбате. Даже не на Арбате – на Поварской, где бессменно живу в родовом гнезде. Для меня Россия – это либо крошечный фрагмент Москвы, либо Питера. Я иногда сажусь в «Красную Стрелу», опорожняю бутылочку-другю-третью «Вдовы», и прихожу в себя на Невском. Но станции метро «Пионерские» в обеих столицах – это уже не столицы. Шушары – это не Питер, как и Солнцево, и Южное Бутово – это не Москва. А другой России у меня для тебя нет, милый мальчик. Также для меня Франция – это 16-й арондисман, а Англия уместилась между Пикадилли и Оксфорд-стрит. Всей Америки для меня достаточно на Манхеттене, а вся Земля обетованная разлеглась в радиусе трёх километров от Стены плача. Можно было бы обозвать это метросексуализмом, но какой из меня сексуал? Так, обычный московский стареющий плейбой - бабник, пьяница и сквернослов.

Так что в отличие от Бродского, собиравшегося помирать на Васильевском, я собираюсь помирать у себя в Трубниках. На крайняк – у себя в имении под Вязьмой. Для меня родина и Россия – это родовые места. Другими я не интересуюсь. Если подыхать – то вот именно за это. Зная родину без прикрас, относишься к ней с особой болью. А без прикрас её историю знать надо, иначе какой-же ты русский аристократ.

.

Что я могу тебе в двух словах поведать про русскую историю? Началась она с рэкета, убийств, вымогательства и вероломства. Лубочные картинки придворных историков выдают времена домонгольские за расцвет самобытной культуры. Долго рассказывать, но не верь. Брат убивал брата. Такие были дела – чисто братоубийственные. Эта склонность к братоубийству не потребовала от монголов особых усилий для установления контроля за нашей территорией и сбору с неё налогов. Монголы любезно разрешили местному самоуправлению оставаться на местах – они выдавали ярлык на княжение, нечто вроде удостоверения губернатора или главы муниципального образования. Главное, чтоб администрация из местных вовремя заносила – всё как сейчас. Съехали с нас монголы по внутренним причинам, можно сказать, по состоянию здоровья. Собственно, иго было необременительное и соскок с него незаметным. Ничего героического там не было – ни с одной, ни с другой стороны. Так, постояли на речке как бандиты на стрелке, пальцы погнули, издалека поорали и разъехались по базам. Собирание русских земель вокруг Московского княжества – история заурядная: подлость, вероломство, убийства. Государя Ивана Грозного сейчас можно оценить как силовика-государственника. Мало считался с ценностью человеческой жизни. Немножко расширил Московское княжество до Уральского федерального округа. Опричнина – прототип современных методов решения споров между хозяйствующими субъектами, между ними и властями, между муниципальными, региональными и федеральными уровнями властных полномочий. Борис Годунов был хороший человек, потому не удержался. Романовы – странные люди. Где-то у них был ген психической неадекватности, как у Виндзоров – гемофилии. Пётр был законченный психопат. Весь восемнадцатый век страну колбасило – приживалось петровское наследие. В конце концов, чистокровная немка Екатерина Вторая угомонила державу, приведя её к подобию порядка. Но император Павел, сынок её от неизвестного производителя, с порядками трошки перегнул; удавил его собственный отпрыск Александр. Государь Александр Первый чуть не потерял империю в 1812 году, но распутицы и жуткие аномальные морозы, а так же свирепость русской аристократии и народа, спасли его от Наполеона, а вовсе не военный гений полководцев. К слову сказать, то же касается и военного гения товарища Сталина со всеми его жуковыми и коневыми: если б не алогичное решение Гитлера в августе 1941 года раздвоить силы и двинуться на север и юг, а не далее к Москве на восток, из-за чего он потерял время, и не осенняя распутица с аномальными морозами зимы 1941/1942 годов, то не было б ни Москвы, ни впоследствии страшных Курских и Сталинградских битв. Зачем-то Господь держит Россию в анклаве самоедства – не даёт уничтожить супостатам, она сама себя, наверно, должна изничтожить в назидание другим народам.