|
Неудивительно, что зарплату ему поднимали раз в три месяца, правда процентов на десять. Впрочем, и об этом он, кстати, не просил. Это Димино молчание больше всего настораживало его босса, который был уверен – такие мозги в любой момент перекупят. От глобальной потери он пытался подстраховаться малыми вложениями. Однако этих прибавок Оля, увы, не замечала. Зато их замечала Димина мама. Ежемесячно у нее не хватало денег на здоровую жизнь, то есть на походы в салоны, на поездки в санатории, путешествия. «Жизнь дорожает, я старею, не надо забывать родителей», – напоминала она Диме и тут же четко поясняла, в каком денежном эквиваленте ей нужна помощь на сей раз. Дима и не думал отказывать, молчаливо полагая, что Оля сама хорошо зарабатывает, а мама, будучи на пенсии, получает какие-то совсем небольшие деньги за работу преподавателя в архитектурном институте. Оля тоже долгое время не возражала против такой материальной поддержки. До тех пор, пока не поняла: уже несколько месяцев они с Димой живут исключительно на ее доходы. И это при том, что Дима не отходит от компьютера. Вот тогда она задумалась: а что будет дальше, если ее жених останется лучшим другом для всех и лучшим сыном, который не знает слова «нет». По традиции мама укоряла сына, что он слишком бледный и мало отдыхает, но при этом не интересовалась, когда он в последний раз ездил в отпуск и не хочет ли он все-таки скопить денег на красивую свадьбу, обещанную Оле. Эти вопросы почему-то всегда оказывались за скобками. Мама привычно озвучивала свои пожелания и не знала отказа. По той простой причине, что она в принципе не привыкла, чтобы ей отказывали. Ни во времена, когда она занимала высокую должность в Москомархитектуре, ни дома, где муж, инженер-строитель, пытался чем мог угодить своенравной, но любимой жене. Сын привык, что мама не может быть неправой. На примере отца он видел, что доказывать обратное ей явно не стоит – пиши пропало: либо жди бури, либо, в случае аргументированной атаки, сердечного приступа. Поэтому Дима не любил выяснять отношения, воспринимая разговоры «за жизнь» как первый предвестник скандала. А он хотел, чтобы его никто не трогал, не лез ему в душу, не мешал мечтать о чем-то своем, заповедно наивном и немного грустном. Он хотел быть наблюдателем. Слушателем. Помощником. Ему казалось, что так будет лучше. Для всех. Ольга всегда нравилась ему тем, что не создавала ему сложностей, не задавала кучу дурацких вопросов. Он был ей благодарен за то, что она умная, точнее, понятливая. Как считал Дима, ей и без слов ясно, почему просьбы матери для него приоритетны: он же не эгоист какой-то, в самом деле. — 86 —
|