|
И в то же время было бы непростительной ошибкой полагать, что актриса принимала решения в основном под впечатлением эмоций и прорывающихся наружу осколков ее многочисленных комплексов. Существует множество иных свидетельств того, что холодный расчет, практичность и волевой подход ко всем сторонам своей деятельности присутствовали в характере Мэрилин Монро, диктуя окружению ее правила игры. Если женская эмансипация начала 50‑х годов была волнением, то действия Мэрилин Монро довели ее до штормового предупреждения некогда непоколебимому мужскому миру. В пользу такой интерпретации говорят неумолимые и одновременно красноречивые факты ее поступков. Например, будучи доброй и сердобольной в душе, она относилась к людям с удивительно эгоистичным подходом чрезвычайно целеустремленного человека, не желающего тратить даже крупицы своего времени там, где отсутствовал ее личный интерес или где была угроза ее личностной целостности, – другими словами, с теми, от кого исходила потенциальная опасность внедрения в ее не слишком устойчивую психику. Она легко вытеснила из сознания свою мать, заботясь лишь о формальном содержании Глэдис. Затем она прекратила общение с некогда создавшей ее Грейс Макки, в том числе и потому, что для самой Мэрилин эта женщина исчерпала свой потенциал и стала уже ненужным балластом для психики и трансформировавшегося мировоззрения. Еще через некоторое время она с такой же беспредельной легкостью рассталась со своей наставницей Наташей Лайтесс, которая фактически заменяла ей мать в течение многих лет становления. Она сделала это со спокойной рассудительностью, легко презрев не только чувства и эмоции, но и тот факт, что Наташа на тот момент была поражена смертоносным раком. В жизни Мэрилин Монро была разрушительницей, ясно и недвусмысленно требовавшей, чтобы весь мир был у ее ног. Без сомнения, она была энергетическим вампиром, питаясь от сильных и мудрых. Она без сожаления разбила чужую семью для завоевания мужчины. Хотя актриса и осуществляла слабые попытки уговорить писателя Артура Миллера не разводиться из‑за нее с женой, кстати долгое время бывшей и ее подругой, все женское естество кричало и требовало обратного, и ни один мужчина не сумел бы оставаться безучастным к эгоцентричным воплям Монро. Драматизм этих действий состоял еще и в том, что, добиваясь этого мужчины, собственническая натура актрисы едва ли не тотчас отбрасывала приобретение за ненадобностью и невозможностью использовать по назначению. Осознавала ли Мэрилин Монро, что она не способна создать полноценную (а значит, традиционную) семью? Пожалуй, да. Но разве это могло ее остановить? — 240 —
|