|
Во‑вторых, слишком поверхностное отношение матери к детям в случае с Агатой подчеркивалось еще и почти постоянным отсутствием отца. К моменту ее самоидентификации в реальном мире дела в семье пошли не совсем так, как хотелось бы. Это вынуждало отца львиную долю времени уделять заботам о том, как поправить все ухудшающееся финансовое положение семьи. Таким образом, детство младшей дочери заметно отличалось от первых лет жизни старших детей. Похоже, что к моменту наибольшей психологической уязвимости младшей дочери нервозность и тревога начали тихо расползаться по всему дому, приобретая характер туманной угрозы, все больше похожей на грозно нависшую, напитывающуюся темной влагой грозовую тучу. И эта туча разразилась ужасающим громом и холодными ливневыми потоками, когда отец неожиданно скончался. Агате было всего одиннадцать, когда весь мир вокруг начал стремительно меняться. Ее страхи превратились в навязчивые фобии, а призраки стали постоянными гостями болезненно восприимчивого воображения. Правда, за редкие счастливые минуты общения отец успел привить младшей дочери патологическую любовь к головоломкам, ребусам, арифметическим и логическим загадкам, которая в будущем станет основой феномена писательницы – будет привлекать интерес широкой читательской аудитории совершенно неожиданными и необычайно острыми сюжетными линиями с бесчисленным количеством загадок, трюков и кодов. Но еще задолго до этих изменений пугливая, как лесная лань, и удивительно впечатлительная девочка больше жила внутри своего одинокого фантастического мирка, отвергая реальность и все чаще убегая от нее. Про Агату говорили, что она предпочитает оставаться одна, разговаривая с вымышленными людьми или предметами. Так жить было легче и комфортнее. Сложности общения с живыми людьми усиливались нелепой застенчивостью: девочка деревенела и терялась по любому поводу, ее страхи переросли в невротическое беспокойство и часто нездоровые опасения в том, что в ее жизнь ворвется кто‑то страшный и дикий, совершающий беспощадные убийства и разрушения. Развитию зловещих фантазий и слишком чувствительной восприимчивости способствовали книги, тогда как никто из близкого окружения не постарался помочь девочке преодолеть развившиеся комплексы. Будучи очень посредственной ученицей в течение очень короткого периода учебы, возможно, по той же причине бессознательной антипатии учителей к вечно унылому, необщительному ребенку, она побеждала мрак одиночества все более крепнущей дружбой с книгами, открывающими сказочный и пленительный параллельный мир. В этом мире можно было забываться, и девочка с раннего возраста оценила его изумительный комфорт. Если жизнь британского обывателя текла, как вода из крана, беззвучно и тихо, то в книжном мире можно было пережить совершенно немыслимые потрясения, оказаться вовлеченной в такие дела, о которых обычный человек не смеет даже мечтать. Еще в четырехлетием возрасте каким‑то чудесным образом девочка едва ли не самостоятельно освоила искусство чтения и, как пиявка, начала старательно высасывать чарующие знания из всего бездонного наследия человеческой мудрости. Начав с увлекательной «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэрролла, на редкость любознательная девочка вдумчиво пропустила через себя потрясающее количество книг. Еще она обожала слушать истории взрослых, с детских лет демонстрируя удивительные способности впитывать и сопоставлять все детали. — 184 —
|