|
– С чего это такие затраты? – возмутился дядя. – С того, что от ничего и будет ничего, а от денег – деньги! – отрезала старуха и повернулась к матери Джоаккино: – Тебе стану рассказывать, раз другие не верят! Ну, слушай дальше. Положи по лире в каждый угол, по одной – под каждым окном и дверьми, а еще одну – прямо под порог, под половик. Но запомни – класть надо в первый четверг месяца! Лежать деньги должны ровно неделю. Во второй четверг лиры соберешь и завернешь в чистый лист бумаги. Но сначала там напиши: «Веди сестер ко мне!» Поняла?.. Мать закивала. Но дядя, брат ее мужа, опять перебил ворожею: – А потом куда эти деньги? Что, их брать оттуда нельзя? А когда ж ими пользоваться можно? Старуха насмешливо поцокала языком: – Тебе бы только пользоваться!.. Мальчишка должен зарабатывать их, а ты – пользоваться?.. Ну и ну! И не стыдно? Послушайся меня, донна Россини, спрячь заговоренные лиры в надежное место, но как только семье понадобятся деньги, вынь одну и отдай на хозяйство. А сама про себя скажи денежке: «Веди сестер ко мне!» И потом каждый раз, как будешь бумажку отдавать, повторяй то же самое. Но вот последнюю лиру никому и никогда не отдавай. Она будет, как маяк, освещать путь, по которому деньги в твою семью плыть станут. Совет тот в самом деле тогда помог – деньги в семье появились. Джоаккино стали платить за концерты все больше. Однако известно, что в маленьком провинциальном городке денег нужно вовсе не так много, в отличие от жизни в столице, где и траты иные, и престиж известного композитора Джоаккино Россини необходимо поддерживать. К тому же, как и прежде, он вынужден регулярно высылать кругленькую сумму ненасытным родственникам. Да вот только где ж ее взять, эту сумму, если чуть не каждая новая опера Россини терпит провал?! Из разных городов Италии приходится писать матери скорбные письма. Та даже возмутилась как-то: – Прекрати писать о своих фиаско! Джоаккино горько усмехнулся – как же писать без слов? Но выход нашел – стал рисовать. По-итальянски бутыль – «фиаско», вот Россини и начал изображать: бутыль поменьше, значит, фиаско не столь громкое, а если в рисунок влезает только горлышко от бутылки – фиаско огромное. Вот и лучшая опера Россини «Севильский цирюльник» вчера с треском провалилась… Джоаккино стиснул голову еще сильнее. Надо заснуть, но как?! Перед глазами все еще стоят сцены вчерашнего ужасного провала. Этот день 20 февраля 1816 года стал для него просто роковым. Такое ощущение, что на премьеру «Севильского цирюльника» в римском театре «Арджентина» явились темные силы. Впрочем, все началось задолго до премьеры. Ведущий бас театра, Дзенобио Витарелли, уже давно славился как «джетатторе» – человек с дурным глазом. Россини умолял театральное начальство не поручать ему партию дона Базилио, но тщетно. И едва Витарелли начал репетировать, как умер герцог Сфорца-Чезарини, хозяин и директор театра. Теперь все певцы истово крестились, выходя на сцену. Но что делать – закон театра жесток: премьера должна состояться в срок. И вот вчера вечером, состроив «козу» из пальцев (вся Италия знает, что это самое действенное заклятье против дурного глаза!), Россини еще перед поднятием занавеса умолял Витарелли не глазеть ни по сторонам, ни в зал – не дай бог, сглазит коллег-певцов или публику. Но проклятый Дзенобио сглазил всех! Сначала он ухитрился, споткнувшись, грохнуться на пол – да так сильно, что разбил лицо в кровь. Потом на сцене неведомо откуда появился огромный черный кот (чистый сатана!) и как безумный начал прыгать на певцов, приводя их в ужас. А затем и публика под влиянием черного глаза Витарелли засвистала-замяукала почище черного чудовища. Словом, пришлось Россини после премьеры в письме к матери нарисовать только пробку. Фиаско такого громадного размера просто не влезало в конверт. — 37 —
|