|
Не важно, что с вами происходит, — разум всегда должен оставаться свободным. Книга «Утешение философское» (VI век новой эры) Я догадываюсь, чей ты взволнован. Кажется слишком противоречивым то, что Бог предвидит все, и тем не менее существует некая свобода воли. Ведь если Бог все предвидит и никоим образом не может обмануться, то с необходимостью следует, что Провидение предзнает то, что будет иметь место в будущем. Если же от века не только свершенное людьми, но и их помыслы, и желания Бог предзнает, то не может быть никакой свободы воли, так как невозможно существование какого-либо поступка или желания, который был бы сокрыт от божественного Провидения, не ведающего заблуждения. Если же нечто имеет возможность отклониться от того, что было предвидено, то в таком случае нельзя говорить о непогрешимости Провидения относительно будущего. Однако думать такое о божественном предопределении я считаю недостойным. И я не одобряю тех средств, с помощью которых некоторые пытаются распутать этот узел. Они говорят: то, что должно произойти, осуществляется не оттого, что Провидение определило его к бытию в будущем, но скорее наоборот, то, что будет иметь место в будущем, не может быть скрыто от божественного Провидения. Таким образом эта связь ставится с ног на голову... Боэций Аниций Манлий Северин (ок. 480—524), римский государственный деятель, христианский философ-неоплатоник, занимал различные государственные посты, был консулом в Равенне. После ложного обвинения в предательстве он был заключен в тюрьму и казнен. В тюрьме «последний римлянин» написал свое главное сочинение — «Утешение философское», впервые переведенное на русский язык в 1794 году. Кроме этого, Боэций внес существенный вклад в средневековую культуру многочисленными переводами на латинский язык сочинений Аристотеля, Порфирия, Никомаха, Евклида, а также собственным трактатом «О музыке». Христианские идеи в философии Боэция переплетаются с различными позд-неаттическими учениями. «Утешение философское» — диалог между узником и одушевленной Философией, персонифицированной в виде вызванного духа. Перед взором заключенного предстает образ Философии, услышавшей жалобы на несправедливость ареста и решившей доказать узнику, что люди не должны обвинять судьбу в несправедливости. От Фортуны невозможно зависеть: она приходит и уходит по собственному желанию. Узнику не следует рассматривать свою прежнюю жизнь, до заключения, как счастливую, поскольку те привилегии, которыми он обладал прежде, богатство и общественное признание не могли быть действительными источниками счастья, ибо именно они привели обладателя вышеперечисленного к нынешнему положению. Полагаясь на удачу, человек должен быть готов и к появлению благоволения Фортуны, и к ее уходу, равно как каждый человек готовится к неизбежной смене времен года. — 22 —
|