Свисток

Собраться, отключиться, проделать это тысячекратно. Подлинное величие – это владение собой. Как на чемпионате мира‑86 в ведьмином котле Монтеррея… перед одиннадцатиметровыми в игре с Мексикой Франц Беккенбауэр рассказал об этом так: «Тони сидит на газоне, ладони прижаты к вискам. Я знал, что игра вымотала его совершенно. Хотя большее время он стоит, теряет при этом от трех до четырех литров жидкости. Он концентрируется так, что иногда у него случаются судороги. Я иду к нему. Никто не может представить, какой груз давил на Тони. Я сам могу лишь догадываться, потому что мне как полевому игроку никогда не доводилось испытывать подобное. Если ты сейчас расклеишься, команда «вылетит». Надежда только на тебя. Я обращаюсь к нему, но он кажется каким‑то отрешенным. «Что, Тони?» – спрашиваю тихо. Он не слышит меня. «Что случилось?» – спрашиваю еще раз. Вновь никакого ответа. Потом, наконец очнувшись: «Франц, успокойся. Ну что может случиться?» И затем он зевнул. Все выглядело так, будто я пробудил Шумахера ото сна». Франц подметил все очень точно. Я восстанавливался перед боем.

Пригасить рвущуюся наружу энергию, выждать.

После этого я смог взять два пенальти.

Одиннадцатиметровый – пытка… Требуется обуздать рефлексы и «выстрелить» в последнюю из сотни долей секунды. Восприимчивость обострена до предела. Мышление попросту отключено. При одиннадцатиметровом вратарь для остальных игроков то же, что и сумасшедший для нормальных. Он ловец молний, он должен как магнит притянуть к себе летящее со свистом кожаное ядро.

Я благодарен фрау Шреклинг за то, что могу придавать своему безумству нужное направление.

Назад, в год 1977‑й. Менеджером клуба был в ту пору Карл‑Хайнц Тилен, который затем, в октябре 1986‑го, ушел в отставку уже с поста вице‑президента «Кельна». Он не был высокого мнения о моей аутогенной тренировке. В один из дней за пять игр до конца сезона он без обиняков, что было ему свойственно, выдал мне следующее: «Тони, мы ищем нового вратаря. Тебя хотим отдать. Нет никакого смысла держать дальше. Вайсвайлер не желает больше с тобою работать».

Тренировки. Собранность. Все это коту под хвост?

Разве ошибок у меня не тем меньше чем чаше я играю? Их количество снизилось с 30 до 27 процентов.

Я должен был попытаться сыграть в этих пяти оставшихся матчах безошибочно. Если удастся, вплоть до кубкового финала 1977 года. В душе я примирился и оставаться больше в «Кельне» уже не хотел. Но стремился показать на поле все, на что способен, чтобы при переходе в другой клуб добиться хотя бы выгодных условий. Моим преемником уже был назван Норберт Нигбур. Отчаяние. Мучительное нетерпение. Шанса показать себя все не было. Топалович, которого ставили чуть выше меня, проводил все игры в бундеслиге. Я сидел наготове среди запасных. Наконец шанс в игре против «Герты». Топалович, страшно боявшийся летать на самолете, отказался от поездки.