Мне этот нападающий нравился давно – с тех пор, как появился он в «Химике». Вот почему и резануло слух, когда года два назад услышал я перед важным для воскресенцев матчем такой разговор. – Сегодня Ларионов не играет. – Заболел, что ли? – Да нет, говорит, что устал. Устать, конечно, может каждый. Но чтобы молодой игрок сам отказался от места в основном составе – это было выше моего понимания. А дальше – больше. И если сначала нежелание Ларионова ввязываться в силовую борьбу можно было расценивать как нечто естественное (ну где ему, не слишком‑то вышедшему ростом и шириной плеч юниору, тягаться со взрослыми мужчинами?!), то теперь, по‑моему, диагноз можно поставить только один: он бережет себя. Бережет изо всех сил. И достаточно было в матче «Химик» – «Динамо» защитнику москвичей лишь двинуться навстречу Ларионову, как этот нападающий либо уходил в сторону, либо отделывался от шайбы. И щиток‑забрало, прикрывающий лицо, уместный на шлеме игрока, постоянно рвущегося в гущу борьбы, на Ларионове смотрелся излишним. Жаль, что так складывается судьба этого безусловно одаренного игрока… Пора же и мужчиной стать…» По прошествии лет, издалека, мы склонны видеть многое в себе, давнем, в своей судьбе, иначе, чем это происходило на самом деле. Забываются огорчения, трудности, уходят подробности, память человеческая избирательна, щадяща, и не оттого ли прошлое наше в воспоминаниях частенько окрашено в розовые тона – юность, какой бы нелегкой она ни была, кажется удачливой, мгновенной, и, может быть, и нападающие первой тройки не помнят упреков тренеров, как будто их и не было, но они были, были и помогали, бесспорно, помогали молодым людям обрести себя, отказаться от случайного, ненужного, необязательного. Говорят, опасно перехваливать. Наверное. А если не замечать недостатков? Не склонен всерьез воспринимать тех, кто клянется в любви к критике. За что ее любить?! Но как полезно горькое, невкусное, вызывающее даже содрогание лекарство, так и критика бывает полезной, вынужденно необходимой. Излечивающей. И кто знает – бессмысленно сейчас гадать, как сложилась бы судьба трех талантливейших хоккеистов, если бы не публичная, в печати, критика, если бы не бескомпромиссная, не знающая снисхождения критика тренеров. Догадываюсь, что слабости трех форвардов Виктор Васильевич Тихонов видел так же, как и его коллеги. Но он видел и их достоинства. И сегодняшние. И завтрашние, пока еще вовсе не очевидные. Видел тройку. Турнир на приз «Известий» в декабре 1980 года Макаров начал вместе с Жлуктовым и Дроздецким, а Крутов с Владимиром Голиковым и Андреем Хомутовым. После поражения во втором матче с командой Чехословакии – 4:5 тренеры сохранили состав и на третий матч – со сборной Швеции, но вот на решающий, финальный поединок с командой Чехословакии (а его удалось выиграть 6:2) первая тройка была реконструирована: Макаров и Крутов снова выходили на лед вместе, а центральным нападающим в их тройке был Жлуктов. — 67 —
|