Социология

Частные институты можно понимать как учреждение или организацию. Институт представителей Президента России и институт наставничества учреждались специальными постановлениями президента и соответствующих министерств, для их реализации выделялись бюджетные деньги, готовились штаты специалистов и т.д.

Напротив, исповедь является социальной практикой, а не учреждением, совокупностью учреждений или организацией. Это многовековая практика, имеющая свои технологию исполнения, правила и нормы поведения, круг исполнителей практики (исповедники и исповедующиеся), систему предписанных статусов и ролей.

Простейший пример социальной практики — очередь в магазине, когда за товаром выстраивается цепочка случайных покупателей, которые сразу же подчиняются определенным правилам поведения. Никакое министерство или суд не устанавливали правил стояния и продвижения в очереди. Однако люди добровольно подчиняются неформальным нормам: последние занимают очередь в конце, а не пробиваются вперед. Пришедшие первыми получают товар прежде, чем те, кто пришел позже, а не наоборот. Иногда даже появляются добровольные распорядители, которые ведут запись очереди, следят за порядком, пресекают нарушения и т.п. Очередь — специфическая институционализированная форма поведения, или социальная практика.

Среди неглавных политических институтов мы обнаруживаем институты судебной экспертизы, паспортной прописки, судопроизводства, адвокатуры, присяжных, судебного контроля за арестами, судебной власти, президентства, королевской власти и т.д. К ним можно отнести также институт отстранения от власти (должности), исторические формы которого претерпели длительную эволюцию. Достаточно сказать, что одной из древнейших разновидностей являлось поедание вождя. Современная его форма — импичмент. Сравнивая начальную и конечную точки исторической эволюции этого института, установим различие: поедание вождя — социальная практика, а импичмент — частный институт в ранге учреждения. Отсюда вывод: некоторые неглавные институты претерпевают эволюцию от социальной практики к социальному учреждению.

Социальные, культурные, языковые и повседневные практики все чаще фигурируют в качестве предмета исследования не только в социологии, но и в антропологии, философии, истории, политологии, языкознании и др. Обычно практики обозначают мышление или действие “по привычке”, следование правилу, поведение, имеющее ритуальный характер, как нечто само собой разумеющееся[503]. В этнометодологии, занимающейся социологическим изучением повседневности, практики понимаются как: а) фоновое (неэксплицированное) знание; б) конкретная деятельность, соединяющая слова и действия (“языковая игра”); в) искусство решения практических задач в ситуации неопределенности. Под фоновыми практиками Дж. Серль подразумевает совокупность принятых в культуре (традиционных) способов деятельности, навыков обращения с различными предметами и т.д.[504] Гарольд Гарфинкель известен радикальными социологическими экспериментами, позволившими выявлять скрытое и обычно не проговариваемое знание, которое тем не менее часто оказывалось сильнее знания явного, эксплицитного. Иными словами, ему удалось “пробивать брешь в фоновых ожиданиях повседневной жизни”[505]. Задавая респонденту сбивающие с толку вопросы, социолог стремился выявить нечто, что находилось на заднем плане и что считалось само собой разумеющимся, привычным. Именно оно служило тем неявным алгоритмом, с помощью которого респондент конструировал социальную реальность. Неудивительно, что при опросе он запинался, смущался, терял дар речи, но в конечном итоге выдавал скрытые механизмы, позволявшие ему осмыслять окружающую реальность и организовывать рациональное взаимодействие с другими людьми. В этом случае практики, по мнению Э. Гоффмана, выступали как неявные интерпретативные схемы (frames), которые организуют коллективный опыт, но сами остаются, нетематизированными[506].