|
Равным образом и в физическом отношении, по природе вещей, сила человека не может перейти за известный максимум, который, конечно, во все времена достижим для личности; подобным образом в нравственном отношении всегда и всюду существуют и существовали, с одной стороны, хорошие и благородные натуры, с другой - низкие и животные натуры, и в этой (нравственной) области мало можно заметить действительного улучшения людей; видимый же прогресс осуществляется во времени и пространстве только благодаря приходящим извне институтам и учреждениям: то же справедливо и в отношении к интеллектуальному развитию. Интеллект человека всегда один и тот же - он движется в сфере, имеющей постоянный и не расширяющийся предел, достигаемый от времени до времени отдельными "гениями". Но существует видимость прогресса благодаря тому, что по временам в известной местности одинаковый интеллект опирается на сумму приобретений своих предшественников, пользуясь ими, как исходным моментом для дальнейших приобретений. Так позднейшие поколения обладают не высшим или более совершенным интеллектом, но большими средствами, собранными прежними поколениями - так сказать, лучшими орудиями; поэтому они достигают больших результатов. Конечно, в области открытий и изобретений прогресса нельзя отрицать, но было бы ошибкой объяснять его совершенствованием, прогрессом человеческого интеллекта. Умный древний грек, будь он только последователем Уатта, открыл бы локомотив, а знай он изобретение электрического телеграфа, он, конечно, мог бы изобрести и телефон. Человеческий интеллект - 400 лет тому назад и теперь - не отличается ни качественно, ни большим развитием, ни совершенством; только труд, совершенный в промежуточное время всеми прошлыми поколениями, служит на пользу нынешнему интеллекту, и таким запасом такой же интеллект совершает теперь, по-видимому, большие "чудеса", чем совершал 400 лет тому назад интеллект, лишенный промежуточной работы, — интеллект, который, в сущности, и для своего времени совершал не меньшие чудеса. Основываясь на этом, можно было бы возразить на мое рассуждение об относительном прогрессе, проявляющемся в отдельных периодах развития, что кроме такой преемственности умственного труда, ничего больше и не нужно для того, чтобы привести человечество к бесконечно продолжительному прогрессу. С таким заключением нельзя было бы спорить, если бы только было вообще верно предположение о преемственности человеческого культурного развития. Но в ней можно сомневаться. Во-первых, известная нам история отмечает вечное повторение катастроф, производящих быструю гибель культурных миров. Что случилось в Индии, Вавилонии, Египте, Греции и Риме, может случиться и в современной Европе: европейская культура может погибнуть под натиском варварских орд. — 141 —
|