|
Мы видим из этих примеров, что народ не может избавиться от того, что вытекает как следствие из его душевного склада; и если ему это удается, то в очень редкие моменты — так песок, поднятый бурей, кажется, освободился на время от законов тяготения. По нашему мнению, верить, что формы правления и конституции имеют определяющее значение в судьбе народа — значит предаваться детским мечтам. Только в нем самом находится его судьба, но не во внешних обстоятельствах. Все, что можно требовать от правительства, — это то, чтобы оно было выразителем чувств и идей народа, управлять которым оно призвано. По большей части в силу одного только того факта, что то или другое правительство существует, оно представляет точное отображение народа. Нет ни форм правления, ни учреждений, относительно которых можно было бы сказать, что они абсолютно хороши или абсолютно дурны. Правление дагомейского короля — вероятно, превосходное правление для народа, которым он призван был править; и самая искусная европейская конституция была бы для этого же самого народа ниже выработанного им режима. Вот что, к несчастью, игнорируют многие государственные люди, воображающие, что форма правления есть предмет вывоза и что колонии могут быть управляемы учреждениями метрополии. Столь же резонно было бы стараться убедить рыб жить на воздухе, на том только основании, что воздушным дыханием пользуются все высшие животные. В силу одного только различия своего душевного склада, различные народы не могут долго пребывать под одинаковым режимом. Ирландец и англичанин, славянин и венгр, араб и француз могут быть удерживаемы под одними законами с величайшими трудностями и ценой беспрерывных революций. Большие империи, состоящие из различных народов, всегда осуждены на эфемерное существование. Если они существовали иногда продолжительное время, как империя моголов, а потом англичане в Индии, то с одной стороны — потому что туземные расы были до такой степени многочисленны, до того различны и, следовательно, до того враждебны друг другу, что они не могли и думать о том, чтобы соединиться против иностранцев; с другой стороны — потому что эти чужеземные властелины имели довольно верный политический инстинкт, чтобы уважать обычаи покоренных народов и предоставить им жить по своим собственным законам. Нужно было бы написать много книг и даже переделать всю историю с совершенно новой точки зрения, если бы исследователи задались целью показать все следствия, вытекающие из психологического склада народов. Более глубокое изучение его должно было бы стать основанием для политики и для педагогики. Можно даже сказать, что это изучение избавило бы людей от бездны ошибок и многих переворотов, если бы народы вообще могли избегнуть злополучий, вытекающих из свойств их расы, если бы голос разума не заглушался всегда повелительным голосом предков. — 36 —
|