|
Рабочая демократия вносит существенный вклад в познание всего спектра представлений о свободе. Трудящиеся, на плечах которых лежит бремя социальной жизни, не сознают свою социальную ответственность и не способны взять на себя ответственность за свою свободу. Это вызвано многовековым подавлением рационального мышления естественных проявлений любви и научного понимания всего живого. В основе всего связанного с «эмоциональной чумой» в общественной жизни лежит эта неспособность и отсутствие сознания. Рабочая демократия полагает, что по самой своей природе политика является и должна быть антинаучной, т. е. выражает человеческую беспомощность, нищету и угнетенность. Резюмируя сказанное, можно сказать, что рабочая демократия представляет собой вновь открытую, биосоциологическую, естественную, основную форму деятельности общества. Она не является политической программой. Я один несу ответственность за это краткое резюме. Главе XII. Биологический просчет в борьбе личности за свободу.Наше участие в развитии свободы.В этой главе рассматривается биологический просчет, который, как свидетельствует история, допускали все освободительные движения. Этот просчет пресекал в корне освободительную деятельность и делал тщетной уже достигнутую, удовлетворительную регуляцию общественной жизни. Мы исходим из убеждения, что только рабочая демократия может создать основу подлинной свободы. Мой опыт участия в общественных дискуссиях свидетельствует о том, что открытое заявление об этом просчете будет дурно истолковано. Такое заявление предъявляет повышенные требования к стремлению каждого из нас к истине. На практике это означает, что в повседневной борьбе за существование все несут огромную ответственность, так как вся социальная ответственность возлагается на тех (мужчин и женщин), кто работает на фабриках и фермах, в клиниках, конторах и лабораториях. Мы установили, что при отрицании существования фундаментальных реальностей, которые, возвышаясь над политической сумятицей повседневной жизни, уходят корнями в древнюю историю человечества и связаны с биологической структурой личности, использовались различные аргументы. Однако в основе использования этих аргументов неизменно лежит иррациональный мотив. В мирное время, когда жизнь идет неспешно, обычно говорят: «Все идет хорошо. Лига Наций служит гарантом мира. Наши дипломаты разрешают конфликты мирным путем. Генералы существуют лишь для украшения. Зачем ставить вопросы, которые уместны только в военное время? Мы только что закончили войну, чтобы положить конец всем войнам. Нет нужды волноваться». Теперь, когда показано, что такие аргументы основаны на иллюзиях, когда Лига Наций и дипломаты продемонстрировали свою неспособность справиться с актуальными проблемами, когда во всем мире свирепствует новая, самая жестокая за всю историю война, все внимание сосредоточено на том, чтобы «выиграть войну»,— теперь говорят: «Прежде всего нам нужно выиграть войну. Сейчас не время для глубоких истин. Они нам понадобятся, когда будет выиграна война, ибо тогда мы должны будем обеспечить мир». Таким образом, здесь проводится четкое различие между ведением и победой в войне, между прекращением военных действий и заключением мира. Только после победы и заключения мира можно приступить к обеспечению безопасного мира. При этом упускается из виду, что именно в разгар войны происходят глубокие социальные потрясения, которые разрушают старые институты и изменяют человека. Другими словами, на развалинах войны прорастают семена мира. Стремление человека к миру никогда не бывает столь сильным, как во время войны. Поэтому только в такой социальной обстановке зарождается так много сильных импульсов, направленных на изменение условий, которые приводят к войнам. Человек научился строить дамбы, когда страдал от наводнений. Мир можно выковать только во время войны. — 217 —
|