|
Согласно Марксу, руководившемуся аналогичными же идеями, способ производства, господствующий в данном обществе, определяет в конечном счете способ удовлетворения социальных потребностей. Действительно, чтобы существовать, человек должен воздействовать на внешнюю природу, должен производить. Воздействие же человека на внешнюю природу определяется в каждый данный момент "его средствами производства, состоянием его производительных сил". Но развитие этих сил неизбежно приводит к известным переменам во взаимных отношениях производителей в "процессе общественного производства". Эти перемены, "выраженные на юридическом языке, называются переменами в институте собственности". Наконец, так как эти преобразования в институте собственности приводят к изменению всего социального строя, то, по мнению Маркса, можно сказать, что развитие производительных сил изменяет "природу" общества; а так как, с другой стороны, человек — "продукт окружающей его социальной среды", то школа Маркса выводит отсюда, что развитие производительных сил, изменяя природу социальной среды, изменяет "природу" самого человека. Человеческая природа, согласно этой доктрине, никогда не бывает причиной; она — только следствие. Такова материалистическая философия истории. По словам уже упомянутого нами русского писателя, если нельзя сказать, что Маркс первый заговорил о борьбе классов, то он все-таки первый раскрыл "истинную причину исторического движения человечества, а потому самому и природу различных классов, сменявших один другого на мировой сцене". Эта причина заключается в "состоянии производительных средств" в "тайне прибавочной стоимости". По истине, "тайне", прибавим мы, ускользающей от всякого доказательства; но исследование ее не входит в рамки нашего труда. Что же касается состояния производительных сил (выражение, впрочем, очень неопределенное), то очевидно, что оно составляет одну из главных причин, влиявших на эволюцию; но, нисколько не думая выдвигать "человеческую природу", рассматриваемую отвлеченно, как деятельную причину, можно спросить: неужели воображают себе, что чувства и страсти людей и народов, их стремления и инстинкты, их идеи и верования, их наука и нравственность не имеют никакого значения, и что все, даже самый характер народа, сводится к вопросам желудка? Объяснение истории экономическими потребностями не только не мешает объяснению ее психологией, но, напротив того, предполагает его, лишь бы дело шло о социальной психологии. А эта последняя, прежде всего, — национальная психология. Семьи и индивиды вращаются в среде народа; с другой стороны, только через посредство нашей национальности мы принадлежим к человечеству. Следовательно народ является естественной единицей, более или менее централизованной, но всегда имеющей преобладающее влияние; только ее физиологическая и психологическая природа, в соединении с действием внешней среды, объясняет борьбу классов, вместо того чтобы быть лишь результатом этой борьбы. — 26 —
|