|
30 Зах 465 Такое же верование находим мы и в Северной Америке у пуэбло. Обычная процедура превращения (у колдунов) заключается в надевании шкуры того животного, в которое они хотят превратиться. Подобным образом в сказках пуэбло все звери, сняв шкуру, становятся похожими на людей. В ритуале масок люди, надев на себя маски кашина, становятся духами кашина. Последняя деталь указывает, что в вышеприведенных сказках присутствует намек на существование общераспространенного верования подобного рода: лучше и отчетливее нельзя выразить представления, будто шкура и маска имеют одни и те же свойства, одну и ту же магическую силу, а человек есть то существо, маску или шкуру которого он на себе носит. Следовательно, когда во время церемоний и ритуальных плясок их участники надевают маски — а часто они облекаются также в костюм и украшения, завершающие превращение, — они становятся теми существами, которых, на наш взгляд, только символизируют и представляют эти маски. В этом пункте, как и во многих других, символизм первобытного мышления не имеет, следовательно, того же смысла, что и у нас. На наш взгляд, символ просто изображает или, строго говоря, замещает то, что он представляет. Первобытное мышление не привычно к представлению «как если бы». Обычно оно даже не понимает его. Все аллегории и притчи из Священного писания, рассказываемые миссионерами, они воспринимают буквально, для них это реальные события. То, что мы называем сходством, есть для первобытного человека единосущие. Так и символ, в силу сопричастия, реально есть то существо или тот предмет, которые он представляет. Ежели это так, то церемонии и пляски, во время которых действующие лица облачены в костюмы или маски, имеют смысл и значение гораздо более глубокие, чем им часто приписывается. Несомненно, действующие лица и зрители более или менее отчетливо сознают утилитарную цель, которая преследуется церемониями и плясками, хотя следует учесть цитированное только что замечание Штрелова и иметь в виду, что существуют и такие церемонии, от которых не ждут никакой видимой выгоды алиментарного или иного характера. Однако не в утилитарной цели заключается главный их интерес. Польза, как бы ни важна, как бы ни жизненна была она для общественной группы, учитывается лишь в качестве одного из следствий. Главный смысл, наиболее существенное значение церемонии и пляски как для тех, кто ее выполняет, так и для тех, кто на ней присутствует, заключается в общении, в мистическом слиянии, сводящемся к отождествлению с мифическим или тотемическим предком, человеком-животным или человеком-растением, с гениями животных — 437 —
|