|
У племен на востоке Суматры, «когда человек умирает, труп его оставляется на один день и на одну ночь в хижине... затем вырывают могилу, в нее кладут покойника с бутылкой воды, с курицей... если это женщина, то и с ее украшениями, затем могилу засыпают... После этого зажигают большие костры, и семья в течение трех дней (или семи дней, если речь идет о вожде) проводит дни и ночи у могилы... по их мнению, именно столько времени и надо для того, чтобы покойник действительно умер, а до того необходимо все время находиться в его обществе». В этот момент сопричастность покойника и его общественной группы становится скорее отсроченной, чем действительно прекратившейся. Живые верят или хотят верить, что нет еще ничего непоправимого, что связь может быть восстановлена. Однако если душа не возвращается вскоре, если покойник не пробуждается, то возникают другие коллективные представления, а с ними и другие чувства. «Туземцы верят, что дух человека, особенно если этот человек умер насильственной смертью, очень несчастен и может стать зловредным: в гневе он всегда готов прийти в состояние раздражения по малейшему 245 поводу и сорвать злобу на живых... У них, по-видимому, существует также представление о том, что в течение известного числа дней после смерти покойник не имеет еще своего духовного тела, которое образуется медленно, и в течение этого переходного периода он, подобно ребенку, особенно капризен и мстителен». Покойник находится в состоянии, мучительном для него самого и опасном для других, которые отныне боятся общения с ним. Раз он больше не является сходной с другими составной частью группы, то его необходимо удалить. Чувство это выражается часто в самой наивной и непосредственной форме. «Когда человек умирает, то друзья его приносят ему пищу и говорят: «Будь добр, если ты нас покидаешь, то оставь нас совсем». У игоротов на Филиппинах «в течение первых дней старухи, затем и старики поют по нескольку раз следующую песню: «Теперь ты мертв... мы дали тебе все, что тебе нужно, мы сделали все подобающие приготовления к погребению. Не приходи ни за кем из твоих родственников и друзей». Точно так же и в Западной Африке, как свидетельствует Нассау, «чувства живых в отношении покойника являются «весьма неопределенными». Когда живые умоляют его вернуться к жизни, то они, конечно, очень искренни и хотят, чтобы возвращение было полным. Однако почти в то же время у них возникает страх, что покойник на самом деле может вернуться, но не в своем обычном облике, а в виде невоплотившегося духа, невидимого и, возможно, враждебного...» — 229 —
|