Детство и общество

2. Либидо и агрессия

Итак, мы познакомились с двумя патологическими эпизодами: одним - из жизни девочки, другим - из жизни мальчика. Эти случаи были выбраны вследствие их ясной и доступной наблюдению структуры. Однако какого рода законами можно объяснить эти случаи?

Фрейд и ранние психоаналитики первыми заговорили о не отмеченных на психологической карте областях отверстий тела как о зонах первостепенной важности для эмоционального здоровья и нездоровья. Разумеется, их теории основываются на наблюдениях за взрослыми пациентами и, вероятно, стоит хотя бы кратко показать, в каком отношении наблюдаемый в психоанализе взрослый мог бы обнаружить сходство с тем, что мы видели у больных детей.

Невротическая «анальность» взрослого может, к примеру, выражаться в ритуальной сверхозабоченности функционированием кишечника под маской тщательной гигиены или общей потребности в абсолютном порядке, чистоте и точности. Другими словами, такой взрослый показался бы нам скорее антианальным, чем анальным, поскольку питал бы одинаковое отвращение как к длительной ретенции, так и к беспечной элиминации. Однако сами эти антианальные избегания заставили бы его в конечном счете тратить на анальные вопросы больше внимания и энергии, чем, скажем, обычного человека с умеренной склонностью к получению или отверганию удовольствия от физиологических отправлений организма. Конфликт относительно модусов ретенции и элиминации у анального пациента мог бы выразиться и в общей сверхсдержанности, в последующем твердо укоренившейся в его характере. Тогда бы он не в силах был раскрепоститься и раздавал бы свое время, деньги и привязанности (неважно, в каком порядке) только при бережном соблюдении ритуалов и в установленные сроки. Но психоанализ открыл бы, что такой человек, более или менее сознательно, лелеет особенно грязные фантазии и крайне враждебные желания полного устранения избранных лиц, прежде всего тех, кто близок к нему и по необходимости вынужден предъявлять требования на его внутренние сокровища. Иначе говоря, он бы показал себя исключительно амбивалентным в привязанностях и часто совершенно не подозревающим о том, что многие самочинные правды и неправды, которые стоят на страже его личных ограничений, составляют в то же самое время автократические попытки контролировать других. Хотя деяния его пассивной и ретентивной враждебности нередко остаются неузнаваемыми как для него, так и для намеченных жертв, его постоянно тянуло бы уничтожать, исправлять или искупать содеянное в действительности или в фантазии. Однако подобно нашей маленькой пациентке после ее попыток уравновесить забранное и отданное, он каждый раз обнаруживал бы себя в еще более глубоких конфликтах. И так же как она, такой компульсивный взрослый в глубине души упорно желал бы наказания, поскольку для его совести (а она у него очень строга), по-видимому, легче быть наказанным, чем питать тайную ненависть и действовать свободно. Легче, потому что эгоцентрическая ненависть сделала его не верящим в исправляющие свойства обоюдности. Таким образом, что у ребенка еще допускает разнообразное выражение и улучшение, у взрослого стало твердым характером.