|
И вот Такур раз в неделю отправлялся в неизвестное место и играл на свирели, и кто-то, звеня монетами, танцевал под его музыку, и, хотя он не снимал повязки, он чувствовал, что вокруг него движутся драгоценные камни. И с каждым разом, даже с закрытыми глазами, он начинал все лучше видеть… Страх охватывал его, ибо становилось ясно, что он находится в сокровищнице, и под его музыку танцует, быть может, сама султанша Фалида. Однажды его подозрения подтвердились. Тяжелые шаги прервали музыку. Он услышал разгневанный голос Хусейна: — Как ты посмела проникнуть в эти тайные покои и что ты здесь делаешь? — Я возвращаю свою молодость и твою любовь! — ответила женщина. — Взгляни, этот человек умеет будить камни, и они делятся со мной своей красотой. Султан недоверчиво замолчал и вдруг сдернул повязку с глаз Такура. Юноша крепко сжал веки. — Открой глаза, чтобы последний раз увидеть свет! — воскликнул Хусейн. — Я дал госпоже слово не видеть и не могу подчиниться никому другому. — Сейчас твоя голова отлетит от тела! — закричал султан. — Аллах со мной, а моя невинная кровь да падет на тебя, — отвечал Такур. — Прикажи этому негодяю открыть глаза! — потребовал султан. — Хорошо, — ответила женщина. — Но этот юноша ни в чем не погрешил ни против тебя, ни против Аллаха. Такур открыл глаза. Султан в изумлении опустил саблю. — Да, я знаю этого юношу. Он назвался моим сыном, и я наградил его за чистосердечие. Видно, Аллаху в самом деле угодно приблизить его к нам! Тебе даруется жизнь за твое молчание, и ты будешь служить мне и госпоже моего сердца Фалиде. Однако помни, что от твоей скромности зависит, назначат ли тебя евнухом в моем гареме. Так, круто изменилась жизнь Такура, а судьба продолжала посылать ему одно испытание за другим. Однажды ночью музыкант отправился в пустыню искать вдохновения и отдохнуть от дворцовых впечатлений. В самом деле, танцы Фалиды не могли оставить его равнодушным, да и красота ее, которую она перестала скрывать перед Такуром, слишком волновала его сердце, так, что и он, не ожидая приказаний, сам закрывал глаза. И однажды он услышал смех, и кто-то коснулся его губ горячим дыханием, а после он обнаружил у себя на шее кулон с рубином. Долго бродил по песчаным барханам арабский скакун музыканта, пока юноша вдруг не увидел впереди себя свет. Казалось, кто-то забыл потушить костер, и красные угли венчали песчаный холм. Но угли не тлели, а излучали ровный свет. А рядом с ними двигалась светящаяся женская фигура, подобно пламени свечи изгибающаяся под дуновением ветра, и от нее исходили рубиновые лучи. Тихая мелодия зурны, приглушенная дробь барабана вторили танцу. Но напрасно Такур пускал коня галопом, напрасно старался приблизиться к видению. Оно оставалось все время в стороне, а он скакал по кругу, в центре которого танцевала Пери. Он чувствовал, что кружение завораживает его, и он не может остановить или повернуть коня прочь. Колдовская мелодия овладевала им и всем вокруг него. Барханы дымились, темные облака скрыли робкий месяц. Подул ветер, и заунывно запели пески, предвещая самум. Издалека сверкнула молния, и прогремел гром. А Пери все танцевала, и движения ее очаровывали. Но так ли танцевала Фалида, скрывая лицо под кисейной чадрой, под которой сверкали зовущие глаза? Такур почувствовал опасность и, вытащив свою флейту, попытался подчинить себе мелодию Пери. После отчаянных усилий, это ему удалось. Движение остановилось, ветер утих, и Пери исчезла. На месте где она танцевала, остался один красный огонек — это был цветок розы, высоченный из цельного рубина. Полнели пережитого, Такур взял его и вернулся во дворец. — 23 —
|