|
Из-за психобиологических различий мужчины и женщины занимают разные социальные ниши. И хотя эти различия в цивилизованном обществе сглаживаются, полного единообразия никогда достичь не удастся. «Мы предлагаем всем равные возможности, независимо от пола, – говорят в институте ядерной физики, – но принимаем на работу в зависимости от способностей, а не равенства полов». В данном институте 98,3 % работников – мужчины». (А. Пиз). Здесь нет неравноправия. Представители разных полов имеют иногда неодинаковые по применению, но всегда равные по силе инструменты для успеха в обществе. По-этому, когда женщины начинают требовать равноправия, они имеют в виду либо власть и тотальное господство над противоположным полом (мужчины тоже мечтают о власти над женщинами), либо освобождение от социальных традиций, которые мужчин ограничивают в их самовыражении не меньше, чем женщин, либо неравноправием женщины оправдывают свою неспособность к достижениям в какой-либо сфере. На самом деле, власть прекрасного пола всегда была велика, хотя бы потому, что мужчина, бедняга, почти всегда оценивает себя через призму его отношений с женщинами. Интересно, чьи права больше ущемлены в том эпизоде, когда мадам Дюбаи, любовница Людовика 15, малообразованная дочка кондитера, добилась отставки выдающегося дипломата, министра иностранных дел Этьена де Шуазеля только потому, что он был недостаточно почтителен с ней. Вся Европа удивилась. Так бывает, и это здорово. ***** Дополнительная иллюстрация к теме неосознаваемых мотиваций. «Если вы ненавидите, вам не могут принести такой же вред, как если вы любите... Я прошу вас ударить меня, потому что я уверена, что вам никогда не нравился мой зад, но если вы по нему бьете, то, по крайней мере, вы каким-то образом принимаете его существование. Значит, я тоже могу его признать и сделать частью себя, и мне не нужно будет бороться за то, чтобы его отрезать. Я ощущала себя реальной только в результате воздействий, которые я могла на вас производить. Если бы я поцарапала вас и вы этого не почувствовали, тогда я бы действительно умерла. Я могла быть хорошей только тогда, когда вы это во мне видели. Я могла увидеть в себе что-то хорошее, лишь когда смотрела на себя вашими глазами. В противном случае я видела в себе лишь надоедливого плохого ребенка, изнуренного голодом, которого все ненавидели, и сама я ненавидела себя за то, что была такой. Из-за этого страшного чувства голода мне хотелось выдрать мой желудок. Мне необходимо, чтобы меня контролировали и чтобы я знала, какой вы хотите, чтобы я была. С моими родителями я не могла быть мальчиком, и они никогда не показывали мне явно, что еще они от меня хотят, кроме этого. В результате я попыталась умереть, став кататоником. Когда я была кататоником, я попыталась стать мертвой, незаметной и не-подвижной. Я думала, моей маме это понравится. Она могла бы носить меня как куклу. Поэтому я должна была умереть, чтобы уберечь себя от смерти. Человеку необходимо эмоционально умереть, иначе его неизбежно убьют собственные чувства». (А. Лейнг). — 77 —
|