|
Но подготовленный разум инженера увидел в небе подсказку. Он увидел чертеж, ясно вычерченный серебряными нитями по голубому небу. Броун невольно представил паутину так, как инженеры читают чертежи: маленький мост сиял в ветвях, удивительно легкий, простой и смелый. Ветер раскачивал ветви, но паутина не рвалась. В его воображении, распаленном предыдущими раздумьями над чертежной доской, уже не хрупкие ветви растягивали паутину, а серые скалы держали железный мост, а вместо серебристых нитей прочные цепи колыхались над ущельем. То был мост, а не нити в ветвях. Теперь Броун знал, с чего ему начинать. Он сел за чертежи и расчеты, а вскоре сделал изобретение: стал строить висячие мосты без дорогих и сложных подпорок снизу.
*****
«Все дело в дверце. Она никак не хотела оставаться открытой. Когда дверца открыта, из Каба (кабина старого аэроплана выпуска 1927 года) открывается не вид, а объемное звуковое широкоформатное стереокино с сочными цветами плывущих внизу верхушек деревьев и травяных лужаек, и тогда ваше сердце парит надо всем этим. Вы понимаете, почему ненормальные вроде меня любят возиться с самолетами? Если бы только не захлопывалась верхняя половина дверцы. Стоит набрать скорость 65 миль в час, как сила ветра преодолевает сопротивление собачки и хлоп! я снова в полузакрытой кабине, отрезанной от моей воздушной реки. Это раздражает. День шел за днем, а я никак не мог отделаться от этой задачки, она буквально преследовала меня. Увеличивать размеры защелки бесполезно: я хорошо знал, что сила ветра возрастает пропорционально квадрату скорости. Дверца будет захлопываться на скорости не 65, а 70 миль в час, только и всего. Снять дверцу вообще? Но тогда зимой или в дождь… Нет, не хочу вечно раскрытой кабины. Крючок, обыкновенный дверной крючок. На самолете? И куда его ввинтить – в брезент, обтягивающий крыло? А магнитные замки? Нет. Присоски? Нет. Оконные шпингалеты? Нет. Ничего не подходит. Изображение защелки преследовало меня. Оно исчезло, только когда я заснул. Утром, еще не проснувшись, я снова увидел знакомую картинку, плавающую перед глазами. Я застонал. Неужели она снова будет весь день преследовать меня, издеваясь над моей технической бездарностью? Присмотревшись внимательнее, я увидел, что защелка уже не совсем такая, как накануне. Даже совсем не такая. Картинка плавала передо мной в утреннем полумраке, пока я не понял ее, а затем растаяла. Я схватил огрызок карандаша с тумбочки и быстро начертил эскиз нового устройства. Будет работать? Конечно, будет. Через несколько часов приспособление было готово. Я выкатил аэроплан из ангара, поднял его в воздух и спикировал. Скорость достигла 110 миль в час. Дверца не шелохнулась, словно была приварена к крылу. Никакая я не бездарность. Я – гениальный конструктор» (Р. Бах). — 134 —
|