|
«…Мужчины живут во внешних покоях, а женщины — во внутренних. Последние пребывают в задней части дома, двери в них запираются на ключ и охраняются евнухами. Без уважительной причины мужчины туда не заходят, а женщины оттуда не выходят. Мужчина и женщина не пользуются одними и теми же вешалками. Жена не должна вешать свои одежды на подставку мужа; она не может положить их и в один ящик с ним. Муж и жена никогда не моются вместе…» Не то что мыться, даже ходить к одному и тому же колодцу мужчинам и женщинам возбранялось. Если же супругам вынужденно приходилось направляться куда-то вместе, они должны были идти по разным сторонам улицы: мужчина по правой, а женщина полевой. Поскольку супружеское ложе предполагает большую близость между людьми, чем колодец или улица, то и оно, естественно, оказалось под запретом: «Муж и жена не делят одну и ту же спальную циновку». Даже касаться друг друга пальцами мужчинам и женщинам запрещалось. «За исключением тех случаев, когда они принимают участие в жертвоприношениях или погребальных церемониях, мужчина и женщина не передают ничего из рук в руки. Если мужчина что-то подает женщине, она должна принимать это на бамбуковом подносе, если же такового не оказывается под рукой, то мужчина и женщина приседают, мужчина кладет предмет на пол, после чего женщина его забирает». Конфуцианские ученые всерьез обсуждали вопрос о том, хорошо ли поступил человек, протянувший руку утопающей женщине. Писатель-конфуцианец Лю Сян, составивший в первом веке до н. э. «Жизнеописания знаменитых женщин», с восторгом писал о Бо-цзи, вдове сунского правителя Гун-гуна. Когда во дворце случился пожар, Бо-цзи отказалась покинуть горящее здание, поскольку ее доверенная служанка где-то задержалась, а женщине неприлично было выходить из дома без сопровождения «мамки». Бо-цзи сгорела, ее служанка сложила о своей добродетельной госпоже скорбную песню, а через пять веков Лю Сян вдохновился ее «подвигом» и увековечил его в своей книге. Другая рассказанная Лю Сяном история о знаменитой женщине окончилась благополучно. Впрочем, трагизма, который предшествовал счастливой развязке, авторам данной книги, видимо, постигнуть не дано, и им остается лишь поверить конфуцианскому писателю на слово. Суть драмы сводилась к тому, что философ пятого века до н. э. Мэн-цзы из Цзоу (известный в европейской литературе как Менций), «войдя однажды в покои жены, застал ее неодетой». Вопиющее неприличие случившегося настолько поразило тонкую душу философа, что он, в нарушение всех конфуцианских норм (впрочем, канон «Ли цзи» тогда еще окончательно не сложился), «перестал приходить к жене». Оскорбленная супруга, чьи права были таким образом попраны, обратилась к свекрови с просьбой о разводе. Развод был в Китае делом редким и ложился несмываемым пятном на репутацию женщины, но другого выхода из сложившейся ситуации жена философа не видела. Существование семьи оказалось под угрозой, но, к счастью, «мать Мэна знала, что такое приличия». Она призвала сына к себе и сказала ему: — 91 —
|