|
Одитор: Пожалуйста, вернитесь к началу и пройдите ещё раз Пре-клир: (Находит начало, соматика возвращается). Интересно, что они делают? (Пауза). Я слышу чавкающий звук! (Пауза и застенчиво) О-о! Одитор: Пройдите инграмму ещё раз, пожалуйста. Пре-клир: Тут этот слабый ритм сначала, потом он становится быстрее. Я слышу дыхание. Теперь давление усиливается, но оно слабее, чем в первый раз. Потом оно ещё меньше, я слышу голос отца: «О, дорогая, я не буду кончать в тебя сейчас. Лучше подождать и завести ребенка гораздо позже. Я не так уж уверен, что люблю детей. Кроме того, моя работа…» Мать, должно быть, толкнула его, так как соматика стала вдруг острей. «Тогда я тебя вообще не хочу. Ты холодная рыба»! Одитор: Возвратитесь к началу и пройдите всё опять, пожалуйста. Пре-клир: (проходит инграмму несколько раз, соматика, в результате, исчезает. Она веселеет по поводу этой инграммы)». Хаббард на полном серьёзе утверждает, что стоит больному несколько раз повторить разговор, «записанный» когда-то прямо на клетках зародыша, как с последними словами исчезает боль, мучившая пациента долгие годы, и, исцелившись, он начинает безудержно смеяться. Охотно верю, поскольку я смеялся все три дня, пока читал эту книгу. А, высмеявшись, погрустнел. Жалко стало времени и денег, затраченных на эту хаббардятину. Но, как бы ни был прозорлив Набоков, дианетика – лишь пародия на психоанализ; Зигмунд Фрейд не в ответе за мошенников типа Хаббарда. Между тем, отношение писателя к творцу психоанализа – ещё одна загадка. Психологическими открытиями, сделанными в рамках психоанализа, Набоков руководствуется на каждом шагу (то, что «Лолита» скроена по всем правилам фрейдизма, видно невооружённым глазом). Это не мешает писателю время от времени выступать с обличительными заявлениями в его адрес: «Пусть верят легковерные и пошляки, что все скорби лечатся ежедневным прикладыванием к детородным органам древнегреческих мифов. Мне всё равно» . И тут же, не задумываясь, он прибегает к яркому образу, почерпнутому из психоанализа: Г. Г. говорит, предвкушая убийство врага в «логовище зверя :там оттяну крайнюю плоть пистолета и упьюсь оргазмом спускового крючка – я всегда был верным последователем венского шамана». Как странна, согласитесь, эта любовь-ненависть писателя к Фрейду! Словом, «Лолита» – роман, полный загадок и противоречий. Разматывая их клубок, вдумчивый читатель находит ключи как к пониманию этого литературного шедевра, так, пожалуй, и к разгадке душевных тайн самого автора. — 90 —
|