|
Но каково геям?! Какой уж там «хороший конец», если на глазах читателя очень милый и неглупый юноша превращается в монстра и садиста! Объяснение надо искать в прошлом Джима, в событиях его жизни произошедших задолго до злосчастной встречи в отеле. Разумеется, его неспособность любить была следствием интернализованной гомофобии, но это лишь полуправда. Цепочка бед Джима состоит из нескольких последовательных звеньев, замкнутых в один порочный круг. Неспособность любить уходит своими корнями в его детство. Родительская семья была авторитарной; отец садистски помыкал женой и сыновьями, причём Джиму как старшему доставалось куда больше обид, чем его брату. Мать после рождения второго ребёнка сосредоточила на нём все тёплые чувства, лишив первенца последних крох родительской любви. Ненависть к отцу заставила Джима отказаться от учёбы в колледже, поскольку она потребовала бы помощи родителей. За девять лет, прошедших с момента его ухода из родного дома, он обменялся с матерью лишь одним-двумя письмами. Ни смерть отца, ни долгая разлука с матерью и младшим братом не вызывали у него ни малейшего желания съездить в родной городок. Это событие произошло по другой причине – появилась возможность встретиться с Бобом. Дефицит родительской любви был первопричиной душевной холодности Джима, но этим дело не ограничилось. Неспособность любить усугубилась любовным опытом, приобретённым в Голливуде, а затем в армии. Джим видел, как секс становится средством достижения успеха, способом самоутверждения, сопряжённым с унижением и подавлением других, наконец, он мог вылиться в особый вид паразитирования. Даже страсть одарённых людей, с которыми он сходился, вряд ли можно было назвать любовью. Взаимоотношения партнёров неминуемо принимали садомазохистский характер, хотя дело пока что обходилось без прямого физического насилия. Всё это окончательно деформировало душу Джима. Любовь к Бобу стала средством психологической защиты, помогая ему отмежеваться от «гомиков»; она позволяла ему оправдывать собственную неспособность любить, объяснять неудачи с женщинами. Встреча с Бобом развеяла все иллюзии молодого человека, показав, что подростковое чувство не было настоящей любовью. Гор Видал старается подсластить горькую пилюлю, используя метафору реки. Если, по Гераклиту, нельзя войти в воду дважды (более драматичен библейский вариант – притча о жене Лота, оглянувшейся на гибнущий город Содом и превратившейся в соляной столб или «столп» в архаичном написании), то следует уподобиться течению рек, впадающих в море. Это слабое утешение. Джим и раньше плыл по течению; отныне он был обречён делать то же самое, но уже без утешительной мысли о любви к Бобу. — 68 —
|