«– Круче не бывает – сказал Харальд. – Долой одежду. – Мы задубеем. – В сухое, в смысле, пока баиньки не свернёмся. <…> Носки. – Что там с носками? – Над фонарём развесить. Сначала понюхать. Я твои, Олаф так и делает. – На. Чёрт возьми, ты в самом деле как Барсук. – Славно. Штука в том, чтобы узнать человека, который нравится. Олаф говорит о тайных запахах не для всех. Рубашку. – А это меня не вгонит в краску? – Всё сиренью пахнет. – Жасмином. Маслом для тела, после ванны. Чтобы кожа не пересыхала и не чесалась. – Какой ты всё-таки ещё младенец. Трусики. – Трусики. Дай снять сначала. А я у тебя тоже должен? И если я нюхать буду, то что мне вынюхивать? <…> – Олаф нюхает, чтобы себя с ума свести, как он говорит. Но он мило с ума сходит для начала. И балда у него встаёт, все двадцать сантиметров. – А потом что? – Слушай, какой дождь». Похоже, состав преступления налицо. Но дело, однако, в том, что Олаф менее всего демонстрировал свою гомосексуальность скаутам с гетеросексуальной ориентацией. Читатель может судить об этом из текста новеллы: «Беньямин спросил о Польше, о фашистах, о войне. Уге спросил, почему небо синее, а самое синее – в августе. Расмус <…> попросил Олафа снова рассказать им о внутренних органах девчонок, и о том, что именно там происходит. Исаку хотелось побольше послушать про ребят в Дюссельдорфе, которые заправляли велосипедной мастерской, плевать хотели на любое начальство, заклятые враги капитализма, про семью и девчонок». При выяснении природы гомосексуальной активности Харальда и Аллена, ссылки на Олафа ни причём. Все трое – «ядерные» гомосексуалы, характер ориентации которых сложился в ходе половой дифференциации их головного мозга ещё в утробах их матерей. Тем ценнее их поддержка друг друга; они не чувствуют себя изгоями и, став постоянными партнёрами, могут не искать встреч с незнакомыми геями. Это крайне важно для Аллена. Очень уж высока его врождённая эротичность; он слишком озабочен тем, чтобы все вокруг видели какой он симпатичный паренёк. Вот, скажем, его приготовления к свиданию с Харальдом в Ботаническом саду. «Аллен сорвал голубой галстук, который мама заставляла носить под цвет глаз, и сунул в ранец. Стащил через голову рубашку, заменив её на серую футболку из ранца. Потом сменил короткие штанишки на совершенно коротенькие, молния которых даже не застёгивалась до верха. – И с босыми лапами? – спросил Барсук. – Да, друг Барсук, и без трусов. <…> — 136 —
|