|
Каждый из них, если б мог, в сердце другому проник. Чтобы хоть сколько-нибудь утолить эту жажду слиянья, Стали меняться они мягкой одеждою. Он 100 Продажа изданий Пиндара и Каллимаха: Anth. Pal., ix, 171, 175; «сатана в юбке» — ix, 165— 168, 169; xi, 378, 381; отзыв о христианстве, ix, 528.
У Ликомеда, герой в девичьем жил терему. Дева ж, хитон подобрав высоко до бедер блестящих, На Артемиду теперь видом похожа была. После устами опять сочетались они, ибо голод Неутолимой любви начал их снова терзать. Легче бы было разнять две лозы виноградных, стволами Гибкими с давней поры сросшихся между собой, Чем эту пару влюбленных и связанных нежно друг с другом Узами собственных рук в крепком объятье любви. Милая, трижды блаженны, кто этими узами связан. Трижды блаженны. А мы розно с тобою горим. (в) Краше, Филинна, морщины твои, чем цветущая свежесть Девичьих лиц; и сильней будят желанье во мне Руки к себе привлекая, повисшие яблоки персей, Нежели дев молодых прямо стоящая грудь. Ибо милей, чем иная весна, до сих пор твоя осень, Зимнее время твое лета мне много теплей. [перевод Л. Блуменау] О бане, одно отделение которой отведено для мужчин, а другое — для женщин, он говорит следующее: «Надежда сопутствует любви, но невозможно застичь женщин, ибо могучую Пафийскую богиню удерживает маленькая дверь. Однако сладостно и это: когда люди охвачены любовью, надежда воистину слаще исполнения желаний». От Македония (Anth. Pal.,,v, 243), также жившего в эпоху Юстиниана, дошла такая эпиграмма: Ночью привиделось мне, что со мной, улыбаясь лукаво, Милая рядом, и я крепко ее обнимал. Все позволяла она и срвсем не стеснялась со мною В игры Киприды играть в тесных объятьях моих. Но взревновавший Эрот, даже ночью пустившись на козни, Нашу расстроил любовь, сладкий мой сон разогнав. Вот как завистлив Эрот! Он даже в моих сновиденьях Мне насладиться не даст счастьем взаимной любви. [перевод Ф. Петровского] Практически в то же время, когда были написаны и пользовались популярностью эти распущенные и фривольные эпиграммы, неоплатоник Прокл сочинил «Гимны к богам», семь из которых сохранились; два гимна обращены к Афродите. Здесь мы не найдем ничего чувственного, все проникнуто интеллектуальным и нравственным началом; поэту-теософу нечего сказать о чувственном наслаждении, он жаждет озарения и очищения от земной тщеты, от ошибок и грехов жизни. Даже Афродите Прокл молится так, словно обращается не к языческой богине, но к христианской Мадонне (Прокл, «Гимны», 5, 14): — 189 —
|