|
Несмотря на положение звезд, кастраты нередко сталкивались с чувством сильной неприязни, порой даже ненависти. Ревнивые коллеги и широкая публика с презрением относились к их кастрации, обвиняли их в искушении других мужчин гомосексуальностью и презирали за высокомерие и тщеславие. Многие кастраты были знаменитыми тайными возлюбленными, с которыми хотели грешить многочисленные поклонницы. Это определялось, во-первых, тем, что от них нельзя было забеременеть, а во-вторых, им не терпелось посмотреть, как выглядят знаменитые гениталии, составлявшие притчу во языцех. Все это внимание не улучшило образ кастратов по сравнению с нормальными мужчинами[878]. С их собственной точки зрения, такие сексуальные победы имели сладковато-горький привкус, поскольку закон запрещал кастратам жениться, и по крайней мере один из них умер из-за этого запрета с разбитым сердцем. А что же происходило с кастратами , соблюдавшими целибат? На деле они были достаточно редки, хотя вполне вероятно, что блистательный Фаринелли оставался целомудренным, поскольку был стыдлив. Кастрат Филиппо Балатри тоже соблюдал целибат. Он боялся, что женщина скоро обнаружит его сексуальную неполноценность и утратит к нему интерес, и с присущей ему иронией так объяснял, почему не женился: по милости Господа, за счет собственного трудолюбия и благодаря хирургу Аккорамбони де Люкка <я> никогда не женился на женщине, которая сначала меня бы немного любила, а потом стала бы на меня кричать. Балатри указал в завещании, чтобы его труп не обмывали, как положено, «не только потому, что мне это представляется неприличным, но и потому, что я не хочу представлять себе, как они забавляются, разглядывая меня с целью разобраться в том, как устроены сопрано»[879]. Оперные кастраты были уникальным типом евнухов. В отличие от китайских, османских и византийских евнухов, а также от подлинных хиджр , они редко соблюдали целибат, и целомудрие никогда не упоминалось в числе их качеств. Основную роль для них играли тембр, диапазон и сила их голосов, а не жизнь за пределами оперного театра. Хотя их часто презирали за перенесенное увечье и, как всем евнухам, по закону им запрещалось жениться, поскольку они не были способны к продолжению рода, большинство из них в сексуальном плане жили такой же активной жизнью, как и другие мужчины. В нашем повествовании они принадлежат разделу о целибате кастратов из-за их громкой славы. На деле кастраты являются доказательством par excellence [880] того, что если кастрация была не настолько жестокой, что напрочь убивала половое влечение, ее жертвы редко добровольно выбирали воздержание от тех типов сексуальных отношений, возможность которых определялась степенью их увечья. Но даже в этом случае должна была существовать комбинация важных стимулов соблюдения целибата и сильные сдерживающие факторы его нарушения. Большая часть кастратов , то есть частичные кастраты со слабой мотивацией к сохранению целомудрия в связи с безнаказанностью за его нарушение, тешили свою сексуальность примерно в той же степени, что и другие мужчины – известные артисты, всегда окруженные свитой обожавших их и доступных женщин (и некоторого числа мужчин). — 417 —
|