|
Через какое-то время честолюбивые китайцы стали обращать внимание на то, что перед евнухами открываются замечательные карьерные возможности, и начали кастрировать себя или своих детей, уподобляясь студентам, сдающим экзамены в надежде получить хорошую работу в будущем. К X в. была официально признана особая форма кастрации. Утвержденные претенденты шли в шанг цу (маленькую хижину) за пределами дворца, где операции проводил имевший государственную лицензию внештатный специалист со своими учениками. Живот и верхние части бедер пациента туго перевязывали, а его половые органы трижды промывали в горячем отваре жгучего перца (к сожалению, слишком слабого анестезирующего средства). Будущего евнуха полулежа помещали на нагретую кушетку, и помощники хирурга удерживали его за талию и за ноги. Хирург стоял перед пациентом, сжимая в руке небольшой кривой нож. «Ты будешь об этом жалеть или нет?» – спрашивал он нараспев. При малейших признаках сомнений операция отменялась. В противном случае он склонялся вперед, профессионально делал разрез – и voilа ![852] Появлялся новый евнух. Отрезав мошонку и половой член, хирург закупоривал мочеиспускательный канал. Потом его помощники покрывали рану промокательной бумагой и перевязывали ее. Теперь евнух должен был встать, облокотившись о помощников, и ходить вокруг хижины два или три часа, пока ему не позволяли лечь и отдохнуть. В течение трех дней он не пил жидкости, и его страдания усугублялись страшной жаждой. Через три дня хирург откупоривал его мочеиспускательный канал. Если моча вытекала, операция прошла успешно. Если нет, пациент был обречен на мучительную смерть. Теперь наступал важнейший акт сохранения пао , или сокровища, как называли искалеченные гениталии. Только самый безответственный хирург забывал сохранить их, поскольку без этого важного предмета евнух не мог рассчитывать на продвижение по службе. Они также требовались после его смерти для вступления в следующую жизнь целым, хоть и поврежденным. Нередко случалось так, что травма и мучения от операции кастрации были настолько сильны, что из головы нового евнуха напрочь вылетали мысли о пао , и он забывал о нем попросить. В этом случае пао юридически принадлежало хирургу, который, как было заведено, продавал его подлинному собственнику за сумму, в восемь раз превышающую стоимость самой операции. Если пао был утерян или украден, евнух, хотевший продолжать работу, покупал его или брал напрокат у кого-нибудь другого. Сто дней спустя после операции рана обычно заживала – если, конечно, сам пациент выживал. После этого хирург получал свой гонорар, на который в противном случае рассчитывать не мог. Сумма была настолько велика, что бедные евнухи, а таких было подавляющее большинство, могли выплачивать ее лишь по частям, внося из ожидавшейся на императорской службе зарплаты. Типичный евнух был ребенком мужчины из бедной семьи, и его мужское естество становилось ценой за благосостояние и власть, в противном случае бывшими для него недосягаемыми. (В отличие от культурных мужчин, занимавших важные посты, он не мог рассчитывать на сдачу государственных экзаменов, дававших мужчинам доступ к высоким должностям.) После поправки евнуха посылали во дворец. Если за ним уже была закреплена определенная должность, дата кастрации становилась днем рождения его новой жизни. — 398 —
|