История целибата

По сравнению с благоустроенными домами их детства и фешенебельными районами, где они были расположены, их новое жилье было скромным, а районы специально выбирались с таким расчетом, чтобы они были подальше от тех, где оставались их семьи. Этих женщин особенно привлекал центральный Лондон, потому что он находился достаточно далеко от любопытных, критически настроенных родственников. Жизнь там позволяла легко передвигаться, не привлекая к себе излишнего внимания. Но самым большим преимуществом было то, что многие одинаково мыслящие женщины там жили рядом друг с другом, образуя в сердце огромного, беспокойного города сообщество близких по духу людей; поддерживая друг друга, они напоминали себе и своим близким о том, чего стремились достичь.

Тем не менее жизнь их от этого легче не становилась. Независимые или нет, порядочные женщины в одиночку не прогуливались и не заходили в кафе и рестораны. В некоторых районах Лондона, как писала Вирджиния Вулф в романе-очерке «Парджитеры»[610]. «без мамы нельзя было даже показываться, как будто это были болота, кишащие крокодилами». А «если тебя видели на Пикадилли», это «было то же самое, что прогулка <в жилой части> Аберкорн Террас в пеньюаре и с губкой в руке»[611]. Несмотря на эти ограничения, целеустремленные молодые женщины обустраивались в центре города и готовились вести самостоятельную, доставляющую им удовлетворение и достойную жизнь при соблюдении целибата.

Эти женщины отличались от миллионов других целомудренных работающих сестер тем, что сами себя содержали и раскрывали свои возможности в тех районах, где жили, поскольку их целибат носил исключительно политический характер. Он не имел ничего общего с представлениями о морали, опасениями беременности или необходимостью хранить непорочность, пока не возникнет тот единственный, который сделает предложение вступить в брак. Иногда даже женщины удивлялись, что эти их сестры отвергали буржуазный брак и материнство, обосновываясь в этой полной сурового реализма и далеко не самой фешенебельной части Лондона. Социальный работник Беатриса так с восторгом писала об этом в своем дневнике:

«Кто мог бы подумать, – <мы с Мэгги>… постоянно говорили друг другу, – когда вдвоем как школьницы стояли на поросшей вереском поляне около Бурнмауса… обсуждали наши религиозные проблемы, давали выход всем нашим горестям и заканчивали пророчеством о том, что через десять лет будем говорить о стряпне и детском белье… кто бы мог подумать о нашем подлинном будущем?»[612]