История целибата

О чем еще могут думать занятые мирской суетой люди, глядя на то, что мы делаем, кроме того, что мы играем, когда бежим от того, к чему они сильнее всего стремятся на земле, а мы желаем того, от чего они бегут? Мы как шуты и паяцы, у которых головы опущены вниз, а ноги задраны вверх, и потому к нам прикованы все взгляды… Игра наша веселая, достойная, серьезная и прекрасная услаждает взгляды тех, кто наблюдает с небес[279].

Веселая это была игра или нет, но григорианцы ее проиграли. Christianitas почил в бозе, но принцип целибата выжил не только в цистерцианских монастырях и некоторых других конгрегациях, но и во всем мире. Его продолжали придерживаться многие миряне. Других, полагавших, что у них из этого ничего не получится, утешало учение Церкви о допустимости сексуальных отношений в браке, если они поддерживались исключительно ради продолжения рода человеческого.

Спустя столетия после того, как монашество оказалось коррумпированным богатствами и развращающими мирскими ценностями, монастыри вновь вернулись к аскетизму, изначально помогавшему монахам, стремившимся к достижению как плотского, так и духовного целибата.

Мартин Лютер о ночных семяизвержениях

В XVI в. в одном немецком монастыре настоятель попытался обязать монахов соблюдать суровое правило целибата. Любые действия сексуального характера там были строго-настрого запрещены, причем в его толковании это положение также включало непроизвольные ночные поллюции. Монахи изо всех сил стремились подавлять возбуждающие соблазн мысли и фантазии, однако иногда по ночам, когда они забывались сном, эти жуткие мечтания закрадывались к ним в голову.

Каждое утро, проснувшись и обнаружив на бедрах влажное свидетельство свершенного в ночи греха, братья покорно отказывались идти служить мессу. Они делали это, будучи глубоко убежденными в необходимости соблюдать правила, введенные в этом отношении в их ордене. Положение существенно осложнилось, когда слишком многие монахи стали пропускать назначенные мессы и публика узнала не только о сложившейся ситуации, но и о ее причинах, что было гораздо хуже. Настоятель, оказавшийся в крайне затруднительном положении, попытался как можно скорее изменить сложившуюся ситуацию. Он «признал, что кто угодно мог и должен был ходить к мессе, даже если у него по ночам происходили непроизвольные семяизвержения»[280].

История с поллюциями произвела большое впечатление на брата Мартина Лютера. Он долго размышлял о природе такого явления и в конце концов пришел к выводу о том, что самопроизвольные семяизвержения представляют собой естественное, а потому приемлемое явление. А семяизвержения, вызываемые искусственно, являются греховными, если только происходят не в браке. Размышления на эту тему заставили его глубже задуматься и над другими аспектами сексуальности. От ночных семяизвержений он перешел к более широким аспектам половых отношений, заявив, что опасно лишать тело естественной, Богом определенной функции. Постепенно, но решительно его взгляды на целибат стали диаметрально противоположны тем, которые стремилась навязать католическая премудрость.