|
В своём письме А. К. уверяет, что обрёл, наконец, счастье и стал “самим собой”. Так ли это? В какой-то мере он, действительно, пролил целебный бальзам на свои невротические переживания. Попав в компанию, где страх разоблачения, мучавший его много лет, потерял свою актуальность, юноша почувствовал себя уверенней, раскованней. В гомосексуальной связи он обрёл, наконец, то, что отсутствовало в гетеросексуальной – единство сексуального и романтического компонентов влечения. Можно было бы только порадоваться за А. К., если бы не его письмо. Оно выдаёт новый страх. Его автор пытается доказать, что гомосексуальность вовсе не исключает тех душевных качеств, которые ценятся во всём мире – альтруизма, избирательности, способности к творчеству и т. д. Врачу такое утверждение представляется бесспорным, но верит ли в него сам юноша? Факты из жизни его новых друзей могли бы показать, что они, действительно, способны любить, социально активны, не шляются по сортирам, обходят стороной “плешки”, словом, что они достойны всяческого уважения. И тут-то последовал странный провал. Вместо фактов юноша прибегает к стёртым словесным штампам – его новые друзья “тонко чувствующие люди”. Совсем неубедительно (если не фальшиво) звучит фраза: “их жизнь наполнена поэзией”. Предпочтительнее было бы узнать какие-нибудь конкретные сведения на этот счёт, например: “Мой старший друг – знаток поэтов серебряного века, он может часами читать Мандельштама и Цветаеву”; или: “Друг приобщил меня к поэзии Рильке (или Рембо и т. д.), сравнивая переводы его стихов с подлинниками”. Речь идёт не о сомнениях в том, что среди геев немало талантливых, светлых и порядочных людей. Дело в другом: если юноша внезапно утратил свою прежнюю способность к конкретному и убедительному повествованию именно тогда, когда она понадобилась ему всерьёз, то это случилось неспроста. В том-то и дело, что настоящая попытка опереться на факты показала бы, что их нет, и А. К. лишь выдаёт желаемое за действительность. Юноша обнаруживает новый страх, на этот раз перед сделанным им гомосексуальным выбором. Его мучает неуверенность в том, что девиантные друзья компенсируют всё то, что дала бы ему “нормальная” сексуальность, от которой он отказался. Ведь гомосексуальные наклонности тяготили юношу не только из-за боязни разоблачения. Долгая борьба с девиацией – свидетельство того, насколько А. К. дорожил гетеросексуальным потенциалом своего полового влечения и цеплялся за него. Для этого есть причины, понятные всем: семья, дети, социальный престиж – всё это преимущества гетеросексуального большинства. Но кроме таких общих обстоятельств, есть и нечто характерное именно для А. К. — 84 —
|