|
Именно так, судя по газетным публикациям, вёл себя печально знаменитый убийца Иртышов, вырвавший через задний проход кишечник у изнасилованного им в лифте ребёнка. Детство садиста было несчастным. Алкоголиками были и мать, и отец. В возрасте 10 лет он получил тяжёлую черепно-мозговую травму, попав под автомобиль. Мать, избавляясь от ненужного ей чада, отдала его в интернат для умственно отсталых. Там более сильные подростки насиловали его, а слабых насиловал он сам. Окончив ПТУ, Игорь перебрался в Петербург. Здесь его садистские наклонности получили признание со стороны мазохистов. Но связи со взрослыми не устраивали Иртышова, поскольку он не мог истязать свои жертвы по-настоящему. Потому-то он стал насиловать и убивать малолетних. В ходе следствия Иртышов в течение полугода упрямо отрицал свою причастность к изнасилованиям и убийствам (на его счету девять мальчиков). Потом он во всём признался, объясняя содеянное душевным расстройством. Слёзы, однако, ему не помогли, ведь убийца прекрасно знал, что творил, и невменяемым отнюдь не был. В психологическом портрете Иртышова легко узнаётся особый тип “нарцисса”, личности холодной и ориентированной лишь на собственные ощущения. Он соответствует составленному Р. Бриттеном классическому портрету “серийного убийцы как инвертированного, робкого, тревожного и социально изолированного человека. <…> Он чувствует себя ниже других мужчин, сексуально сдержан и неопытен, <…> обладает богатыми садистическими фантазиями, реализация которых движется низким чувством самоуважения” (Brittain R., Цит. по Ткаченко А., 1999). Таким же был и Г., знаменитый “Лифтёр” – убийца-душитель из Магнитогорска. По моей просьбе он написал свою исповедь, полностью опубликованную в книге “На исповеди у сексолога” (Бейлькин М. М., 1999). Холодность “нарцисса” проявилась у Г. в том, что, помня малейшие нюансы ощущений, испытанных им во время убийства своих жертв, в разговоре со мной он не мог припомнить их имён и фамилий. Между тем, они были на устах у всех магнитогорцев, терроризированных садистом. По мере того, как ухудшалась половая жизнь с женой из-за неполадок в его сексуальной сфере, Г. всё больше чувствовал себя ничтожеством как мужчина. Наконец, нормальный половой акт стал ему и вовсе ненавистен. После первого совершённого им убийства Г. намеревался вступить в половой акт с трупом. Это не удалось ему из-за отсутствия эрекции. После последующих убийств он, правда, уже не делал никаких попыток к осквернению трупов и даже не расстёгивал свои брюки. Страх, беспомощность и агония девочек, а главное, что с их трупами он мог делать всё, что ему заблагорассудится, стали самоцелью. Г. полностью утратил способность к нормальной половой жизни с супругой; эрекция стала слабой даже при онанизме. — 202 —
|