Гордиев узел сексологии

– Ну почему родители сделали меня педиком?! – сокрушался юноша.

Скоро слёзы были позабыты. Вернувшемуся с юга Кириллу навязали знакомство с девушкой, представлявшей выгодную партию для брака. Побывав в гостях у невесты, студент был настолько очарован её братом, что с восторгом говорил “голубым” друзьям:

– Женюсь, непременно женюсь на ней! У неё такой замечательный брат!

Увы, в отличие от молниеносно осуществлённой любовной близости с потенциальным шурином, с реализацией гетеросексуального полового акта у жениха вышла осечка. Этим и объяснялось обращение Кирилла к врачу.

Нередко женственное поведение и переодевание в женскую одежду является проявлением невротического развития. Джеймс Болдуин (1993) описывает “бешеных девок”, непременную принадлежность гей-баров и дискотек: “Крикливо одетые, они вопили как попугаи, обсуждая подробности последней ночи, а ночи у них всегда были сногсшибательные. <…> Среди них был один мальчик, который, как мне говорили, днём работал на почте, а ночью появлялся в баре, нарумяненный, в серьгах, с высоко взбитыми белокурыми волосами. Иногда он даже надевал юбку и туфли на высоких каблуках”.

Между тем, именно “бешеные девки”, при всей их феминности, были самой отчаянной ударной силой при обороне “Стоунуолла”. Об этом эпизоде из истории борьбы геев за свои права речь ещё впереди.

На самом деле, утрированная феминность “бешеных девок” – это отрицание подлинной женственности. Марк Симпсон (Цит. по Дейвису Д., 2001) совершенно справедливо заметил: “Конечно же, демонстрация феминности создаёт эффект гротеска, но это тот гротеск, который всё опошляет, включая и самих геев. Они словно говорят окружающим: “Не обращайте на меня внимания! Я всего лишь сумасшедшая потаскуха!” Душа таких геев изнывает, сердце разрывается, а чувства комичны”.

Как это ни покажется странным, “хабальство” “бешеных девок” имеет те же психологические корни, что и застенчивость английского лорда, уже упомянутого персонажа одного из романов Томаса Манна (1960). “Когда он входил в зал, в нём замечалась странная застенчивость, не вязавшаяся с важной и аристократической внешностью. Столько достоинства было в этом человеке, что такая его манера держаться заставляла предполагать в нём какую-то странность, которая, по его ощущению, должна была привлекать к нему назойливое внимание”.

Лорд находит (с помощью Томаса Манна, конечно) удивительно точное выражение, объясняющее его чувства: “самоотрицание”. Именно оно лежит в основе карикатурной женственности “хабалок”. Самое интересное, что зачастую утрированная мужественность, горы мускулов, наработанных бодибилдингом, и деланная агрессивность, словом, всё то, что было в одно время модным у “голубого люда” на Западе, – проявления всё того же невротического самоотрицания. Карикатурные “женственность” и “мужественность” показатели отчаяния гомосексуалов, их крайнего недовольства своим Я. Можно согласиться с Домиником Дейвисом (2001), полагающим: “Оба эти стереотипа связаны с попыткой геев избежать принятия своей гомосексуальности в качестве составной части собственной идентичности”.