|
— Что вы делаете, кузен? — восклицала она. — Но что же вы делаете? — Я тебя люблю, Люсьенна, — отвечал мой хозяин, — я тебя люблю, и ты это видишь… — Это очень плохо, кузен, это очень плохо! — Это очень хорошо, это очень хорошо, моя Люсьенна, — сказал мой хозяин, покрывая ее поцелуями. Прелестная крошка, кашлянув несколько раз, что должно было выразить ее удивление и страдание, постаралась оттолкнуть своими пухленькими руками моего хозяина, но не прилагая особых усилий; в дальнейшем она прибегла к клятве, что передаст мужу, что стала жертвой насилия, против которого она резко протестовала. Я уверена, что для моего хозяина такого рода оборона ничего не значила. Он стремился к другому. Люсьенна наверняка его одурманила; он хотел веселиться во всю ширь. Все его мысли были о радости, которая слишком скоро его охватила. Страсти клокотали, одна перегоняя другую. Напрасно он старался их прогнать, или, по крайней мере, отсрочить их приход; напрасно он старался утишить расходившиеся чувства, которые вызывали озноб в его теле. Страсти, бушевавшие в нем, казалось, придавили очаровательную Люсьенну. Сильный возглас вырвался из ее воспламененных уст; послышались вздохи, полные счастья, к которым примешались смутные слова, выражающие благодарность, признательность и любовь. После сладострастной бури наступила снова тишина; я ясно услышал голос Люсьенны, тихо шептавшей: — Ах, кузен, вы очень злы!.. Я была недовольна… Вы очень злы… При этом милом упреке он еще ближе наклонился к молодой женщине и ответил ей: — Моя дорогая Люсьенна, я тебе обещаю, что ты мне простишь; в другой раз ты будешь довольна, очень довольна… Бесполезно предоставлять здесь в подробностях четыре или пять актов этой любовной комедии. Не достаточно ли будет сказать, что потом Люсьенна вместе с жаркими поцелуями выразила моему хозяину всю радость, которую испытала благодаря своему милому кузену. Через занавеси уже давно белел рассвет. Обнявшись, еще дрожа от страсти, любовники погрузились в глубокий сон, может быть, с единственною заботой о завтрашних радостях. Пробуждение готовило им большой сюрприз. Когда они посмотрели на часы, они с изумлением увидели, что было уже около полудня. — А смотр! — воскликнула Люсьенна. — Смотр? — спросил мой хозяин. — Какой смотр? — Смотр 14 июля! В самом деле, должен был произойти славный, священный смотр. — Ну, мы пойдем, — сказал он. — Мы пойдем… — Прибудем ли мы вовремя? — спросила она с беспокойством. — 954 —
|