|
Вдруг листья деревьев встрепенулись от какого-то волненья. Кваканье лягушек усилилось. И Ищи-Свищи увидел, как дно ручья, минуту перед тем облитое золотистым сиянием, подернулось сероватостью олова. И дуновение теплого ветра пронеслось по лицу земли с шелестом шуршащей травы, и в глубине леса раздалось гуденье. Птицы смолкли. В то же время раздался голос на тропе, по которой спускалось стадо, и темная масса коров, как крупное черное пятно показалось у загородки. — Ну, ну! — покрикивал голос. Он мигом встал, перешел через луг и увидел Жермену, в то время, как она хотела снять помост, переброшенный через ручей. — Мое почтение, — проговорил он, — будет непогода! Молния рассекла небо, и тотчас же крупные капли дождя забарабанили по листьям. Загремел гром, внезапно облака разорвались, и разразился страшный ливень. Дождь лил целыми полосами, хлеща по деревьям леса частым дробным звуком, похожим на музыку градин, бьющих по оконным стеклам. Они оба укрылись под деревом, стоя рядом и слегка прижимаясь друг к другу. Вначале дождь не проникал сквозь листву, а ниспадал сиявшим кругом вокруг ствола, оставляя землю сухой около него. Но вскоре дождь стал протекать сквозь верхние листья и спадал на нижние; струйки дождя все ближе и ближе скатывались на них. Он сбросил куртку. — Укройся, — сказал он. — Я-то привык к дождю. На моей спине перебывало столько воды, что хоть пруд пруди. И он накинул куртку на плечи Жермены. Она позволила ему это, слегка смущенная прикосновением его пальцев, дотрагивавшихся до нее. Он приблизился к ней. Их бедра коснулись друг друга. Краска крови обдала их щеки. Он решительно взял ее за руку и удержал в своей. В то же время старался найти слова. Хотелось сказать что-нибудь, но язык его не повиновался, и через силу, не зная как начать, он невнятно пробормотал: — У меня таких вот целых шесть штук. — Чего таких? — Шесть курток! Дома только. И одна еще бархатная с панталонами и такой же жилеткой — это чтобы по праздникам надевать. — Так много? — Да, и еще другие вещи к тому же. Протекла минута молчания. Он несколько раз медленно и нежно прикоснулся к ее ладони. Тогда она почувствовала потребность говорить и, указав на тучную черную с белым корову, произнесла: — Она сегодня вечером отелится, самое позднее — завтра — наверно не известно. Но она непременно отелится. И, перечисляя своих коров одну за другой, рассказала об особенностях каждой. Белянка обошлась в шестьсот франков. Коровы стали очень дороги. Она прислонилась спиною к дереву и стала бессознательно раскачиваться. Вдруг почувствовала обвивавшую ее под мышки руку, и эта рука старалась привлечь ее к себе. — 472 —
|