|
Эмма распарывала подкладку платья, лоскутки материи падали вокруг нее; старуха Бовари, не поднимая глаз, скрипела ножницами, а Шарль сидел, в веревочных туфлях и старом коричневом сюртуке, который служил ему халатом, — сидел, заложив руки в карманы, и тоже не говорил ни слова; Берта, в белом передничке, скоблила лопаткой усыпанную песком дорожку. И вдруг в калитку вошел торговец мануфактурой, г-н Лере. Он явился предложить свои услуги в связи с роковыми обстоятельствами. Эмма ответила, что как будто обойдется без него. Но торговец не унимался. — Тысячу извинений, — сказал он. — Мне хотелось бы иметь с вами отдельную беседу. И, понизив голос, добавил: — Относительно того дела… знаете? Шарль покраснел до ушей. — Ах, да… в самом деле! И, окончательно растерявшись, повернулся к жене: — Ты бы не могла… дорогая? Эмма как будто поняла его: она встала, а Шарль сказал матери: — Пустяки! Должно быть, какая-нибудь мелочь по хозяйству. Он боялся ее замечаний и потому не хотел, чтобы она узнала о векселе. Оставшись с глазу на глаз с Эммой, г-н Лере принялся в довольно откровенных выражениях поздравлять ее с наследством, а потом заговорил о посторонних вещах: о фруктовых деревьях, об урожае, о своем здоровье — оно по-прежнему было ни так ни сяк, ни шатко ни валко. В самом деле, ведь он работает до седьмого пота, а еле выколачивает на хлеб с маслом, что бы там про него ни говорили. Эмма не прерывала его. Она так страшно скучала эти два дня! — А вы уже совсем поправились? — продолжал Лере. — Честное слово, мне не раз приходилось видеть вашего бедного супруга в ужасном состоянии. Отличный человек! Хотя затруднения у нас с ним и бывали. Эмма спросила — какие: Шарль скрыл от нее все споры из-за покупок. — Да вы сами знаете! — отвечал Лере. — Все из-за того вашего каприза, из-за чемоданов. Он надвинул шляпу на глаза и, сложив руки за спиной, улыбаясь и посвистывая, совершенно недопустимым образом глядел Эмме прямо в лицо. Неужели он что-то подозревал? Эмма путалась в бесконечных предположениях. Но, наконец, он снова заговорил: — В конце концов мы с ним столковались; я и сейчас пришел предложить выход из положения. Речь шла о том, чтобы переписать вексель Бовари. Впрочем, господин доктор может поступить, как ему угодно; не стоит беспокоиться, особенно теперь, когда у него и без того будет множество хлопот. — Он бы даже хорошо сделал, если бы переложил все эти заботы на кого-нибудь другого — например, на вас; надо подписать доверенность, и тогда будет очень удобно. А у нас с вами пойдут свои делишки… — 164 —
|