|
Моника в восхищении прикасается к нему пальчиками. Да, настоящие жемчужинки. Вот бы ей ниточку таких! Она ласкает шею мамы, которая поспешно наклоняется, чтобы сказать «до свидания». — Ах, пожалуйста, без поцелуев, я и так покраснела, — говорит она с досадой. Ручонки тянутся к маминым бархатным щечкам, но она недовольно повторяет: — Будет, ты сотрешь мне всю пудру! Сзади стоит папа, весь в черном. Жилет у него смешно вырезан на блестящем картоне рубашки. Мама рассказывает тете Сильвестре какую-то длинную историю. Та слушает, улыбаясь. Папа сердится и топает ногами: — С вашей манией по три часа подкрашиваться и шлифовать ногти мы опоздаем к увертюре. К какой увертюре? Будут открывать устриц? Должно быть, нет… Когда папа с мамой уезжают, не поцеловав ее на прощанье, Моника спрашивает тетю Сильвестру со сжавшимся сердечком: — Тетя, что такое увертюра? Музыка тоже открывается? Как устрицы? Но как же это делается? И мечтательно ждет ответа. Тетя Сильвестра берет девочку на колени и, лаская, объясняет: музыка — это песенка, которую в мире поют все, особенно счастливые… ветерок ее насвистывает над морскими волнами… музыкальные инструменты повторяют ее в концертах. А увертюра — это что-то вроде огромного окна в небе, чтобы ее можно было слушать и оттуда. — Ты понимаешь? Моника нежно смотрит на тетю Сильвестру и кивает головкой: да… Монике восемь лет, она тянется вверх, как стебелек, и часто покашливает. Потому Мадемуазель (это уже не вдова, а дама из Люксембурга с красными и твердыми, словно мячики, щеками, которая ее ни капельки не любит) не позволяет Монике шлепать босиком по морскому берегу и ловить маленьких креветок средь камней. Ей запрещено даже подходить к морю, запрещено рвать водоросли, напоенные соленым ароматом океана, и собирать перламутровые ракушки, внутри которых так ясно слышен шум волн. — Зачем тебе все эти гадости? Брось сию минуту! — раз и навсегда сказала мама. Моника не может даже читать сколько ей хочется (говорят, что напряжение ослабляет память), но вместо этого ей приказано регулярно, по часу в день играть гаммы. Это доводит ее до сумасшествия, а взрослые называют подобную пытку дисциплиной пальцев. Итак, летние вакации в Трувиле еще скучнее парижской жизни, и там еще реже она видит папу и маму. Мама всегда разъезжает на автомобиле с кавалерами, а вечером, если обедает дома, — что бывает так редко, — сейчас же переодевается к танцам в казино. Возвращается она очень поздно и так же поздно встает. Папа… Он приезжает только по субботам с поездом дачных мужей и в воскресенье всегда занят деловыми разговорами. — 1376 —
|