|
Я боялся встретить в Баумане чересчур большого утилитариста и практика, по крайней мере, мне так казалось из разговоров с Колей [Семеновым], но на самом деле он совсем не так узок. Конечно, каждое научное открытие, как дающее ключ к познанию природы и позволяющее человеку более полно владеть природой, имеет практическое значение. Конечно, оторванного от жизни научного факта не может существовать, он прямо тогда ложный. Но я боялся, что Б. захочет, чтобы каждый новый научный факт сразу применялся к практике, но он не возражал, что период может быть даже [в] несколько десятилетий, что более тесное использование научных достижений не должно производиться одними и теми же лицами. Он согласен с тем, что Академию надо [скорее] перевоспитать, вложить в нее энтузиазм и понимание современной жизни и ее требований, чем ругать и стукать. Далее, он согласен с тем, что науку надо готовить впрок и пока что не бояться содержать ученых в несколько оранжерейных условиях. Далее, он считает, что к ученым должен быть подход строго индивидуальный. Потом он хвалил Крокодила. И мы согласились в вопросах важности воспитания и отбора ученых. В вопросе оценки ученых тут не было ясности, и я не сумел поставить вопрос хорошо, но тут какой-то сумбур. Но, во всяком случае, Б. считает, что это совсем не нормально, чтобы наши ученые оценивались на Западе. Ему хочется, чтобы Союз стал Меккой для ученых и чтобы здесь производились оценки людям. В., без сомнения, очень живой человек, быстро схватывает, продумывает много вопросов насчет науки, даже, по-видимому, начинает ею интересоваться. Он хорошо и быстро учитывает психологию собеседника, дает хорошо почувствовать, когда схватит идею, и пр. Разговор интересный, так как Б. интересуют общие вопросы, дебатирует их охотно. Интересуется людьми, <...> некие его замечания насчет И. П. [Павлова] интересны (он только что приехал со съезда физиологов)[22]. Что касается моих личных вопросов, тут тоже полное согласие: что никакого насилия и принуждения в выборе тем, сотрудников не будет. Что мне дается полная свобода и я полноправный директор и пр., пр. Далее, он признает некоторую ненормальность моего положения и надеется, что все исправится, что с их стороны полное желание и пр., пр. <...> Через два дня я опять увижусь с Б. Он очень доступен, просит прямо ему звонить. Если действительно все будет так, как говорит Б., то нет сомнения, что он станет той точкой опоры, около которой будет вращаться и формироваться советская наука. Во всяком случае, у меня появилась надежда, которой уже давно не было. <...> — 30 —
|